Ральф занял тот стул, на котором только что сидел студент, сделал наивные глаза и спросил жалобным голосом:
– Мистер Крачковский, вы примете мою работу?
– Ни за что! – ответил Рышард сурово, и оба расхохотались.
– А если серьезно, то что ты решил? – Шутливое выражение мигом слетело с лица Ральфа. – По поводу предложения Роберта…
– Еще не решил, – пожал плечами Рышард. – Одно дело – просто не любить негров или азиатов, а другое – посвящать время отвлеченным размышлениям на эту тему. А ты почему слушаешь Фонти?
– Обычная жизнь безумно скучна. – Ральф почесал подбородок. – Рутина превращает тебя в мелкое колесико огромной социальной машины, в которой ты должен безостановочно крутиться до самой смерти. Ты, в силу молодости, этого пока не ощутил, но скоро почувствуешь. А проекты Роберта дают ощущение причастности к чему-то значительному, стоящему выше обычных человеческих желаний и мыслей! Ты включаешься в борьбу за интересы своей расы и всего человечества тоже. Это куда увлекательнее, чем посвятить всю жизнь студентам, которые перестанут вспоминать о тебе, уйдя из университета, и исследованиям, результаты которых забудут через три года!
– Ты верно говоришь, – кивнул Рышард. Профессор Фонти действовал точно так же, как основатель любой секты – заманивал людей обещаниями избавить их от обыденности. – А если я откажусь, что будет?
– Ничего. – Судя по удивленной физиономии Эрлингмарка, подобный исход даже не приходил ему в голову. – Упустишь шанс, и все. Второго приглашения не последует.
– Тогда, наверное, есть смысл воспользоваться новым!
22 октября 2219 года летоисчисления Федерации
Земля, Сан-Антонио
– … и клянусь хранить в тайне дела клуба, членов его и свои собственные, – голос профессора Фонти звенел, а от невысокой фигуры исходила такая властность, что ее хватило бы на нескольких генералов.
– … и клянусь хранить в тайне дела клуба, членов его и свои собственные, – повторил Рышард, ощущая, что участвует в каком-то диком древнем ритуале. – И пусть сожрут мою печень черви, а труп осквернят псы, если нарушу я эту клятву!
– Прекрасно! – Фонти утер блестевший от пота лоб. – Теперь вы, мистер Крачковский, полноправный член нашего клуба!
Профессора, доктора социологии, утонченного интеллектуала не смущала совершенно идиотская клятва, которую он только что принял.
Прочие члены «дискуссионного клуба» дружно захлопали.
– Господа, занимайтесь своими делами, – сказал Фонти, когда аплодисменты стихли. – А мне, как полагается по правилам нашего клуба, предстоит провести вступительную беседу. Пойдемте, мистер Крачковский.
Вслед за хозяином дома Рышард покинул зал со старинной мебелью и тканью на стенах и оказался в небольшой комнате, единственными элементами обстановки в которой были два кожаных кресла.
– Садитесь, – предложил Фонти.
Кресло заскрипело, принимая в себя гостя.
– Итак, я должен изложить историю вопроса, которым мы в основном занимаемся в нашем клубе. Я имею в виду научный расизм. – Под пылающим взглядом Фонти Рышард чувствовал себя достаточно неуютно. – Причем термин «расизм» не несет для нас отрицательного содержания. Он просто означает объективное признание различий между расами. Надеюсь, что вы это понимаете?
– Понимаю, – кивнул Рышард. Какие-то древние инстинкты сладко нашептывали ему из глубины души, что так приятно верить в то, что ты выше и лучше других в силу всего лишь цвета кожи…
– Первая расовая теория изложена еще в Библии, – продолжил тем временем Фонти. – В трех сыновьях Ноя – Симе, Хаме и Иафете – видели праотцев трех ветвей человечества, или трех «рас»: от Иафета пошли белые, или европейцы, от Сима – семиты, а от Хама – негры. В русле этой мифологии Георгий Хорниус в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году писал о трех расах – яфетской, семитской и хамитской. Позже появились работы Бернье и «Система природы» Линнея. Число расовых классификаций, предложенных антропологами, очень велико. Так Эммануил Кант разделил человечество на четыре расы: «белую», «негритянскую», «монгольскую» и «индийскую». Согласно французскому анатому Кювье, человеческих рас три – белая (кавказская), черная (эфиопская) и желтая (монгольская). Андерс Ретциус признавал существование только двух рас – долицефальной (с удлиненным черепом) и брахицефальной (с коротким черепом), а Иоганн Фридрих Блюменбах насчитал пять рас – кавказскую, эфиопскую, американскую, монгольскую и малайскую.
Имена авторов и содержание их теорий следовали одно за другим, и Рышард ощутил, как его погребают под самой настоящей горой информации. Но деваться было некуда.
– Наиболее полно антропологическую теорию изложил Уильям Эдварде. – Похоже было, что Фонти решил прочитать настоящую лекцию. – Он опубликовал знаменитую книгу «О физиологических свойствах человеческих рас в связи с их историей». Следующий шаг в книге «О неравенстве человеческих рас» сделал французский исследователь граф Артур де Гобино. Что важно, он отметил, что из-за недооценки миром важности расового фактора все расы перемешались, и потому в будущем нельзя будет отыскать силу, которая поведет человечество к прогрессу.
– Но он же оказался не прав! – попробовал возразить Рышард.
– Еще как прав! – Сбить Фонти с мысли оказалось невозможно. – Только кризис наступил позже, чем предполагал Гобино, и по иным причинам, но он наступил!
Смешение рас – зло, но зло меньшее по сравнению с нарушением нормальной пропорции в численности различных рас! В девятнадцатом веке белых было до тридцати процентов от населения Земли, сейчас же – менее семи! Неудивительно, что в последние двести лет мы практически топчемся на месте в плане технического, общественного и культурного развития. Слишком мало творцов! Политика «политкорректности» и «равных прав», развиваемая с двадцатого века, вылилась в угнетение белых и оказалась убийственной для человечества!
Наверное, все это можно было оспорить на интеллектуальном уровне. Но Рышард вовсе не собирался вступать в дискуссию. Он внимательно слушал, удивляясь тому, что под воздействием речей Фонти ощущает себя все более угнетенным и обиженным.
А профессор распалялся все сильнее.
– Настало время вернуть белой расе ее величие! – вещал он. – Возвратить то место, которое она должна занимать! Мы должны законодательно установить коннубий – запрет на браки между представителями разных рас! А еще – дать белой расе превентивные права на размножение, ограничив воспроизводство других!
– Непросто будет это сделать! – покачал головой Рышард.
– Да, задача сложная! – Фонти кивнул. – Но она выполнима, если мы будем действовать вместе, ведомые великой идеей обновления человечества! И первым шагом для тебя, – профессор незаметно перешел на «ты», – будет исследование, которое ты сейчас проводишь…
В последующие пятнадцать минут Рышард получил указания относительно того, как он должен сместить акценты в своем исследовании.
