— Тебе нужно идти спать, Поппи.
Себастьяно не отпустил стакан. Поппи медленно убрала его пальцы со стакана один за другим. Сердце Себастьяно забилось в бешеном ритме первобытного желания, мускулы во всем теле напряглись.
— Или что? — спросила она низким голосом.
Одним быстрым движением Себастьяно выпрямился во весь рост, развернулся вместе с ней и прижал девушку спиной к шкафу.
— Или ты навсегда станешь моей.
Ее дыхание снова стало прерывистым. Она смотрела на его губы.
— Возможно, твой дедушка прав, Себастьяно. Может быть, пришло время создать новые воспоминания о сегодняшней ночи. Воспоминания, которые вызывают удовольствие, а не боль.
— Ты хочешь удовольствия, дорогая, я получаю удовольствие.
Он притянул ее к себе. Ее мягкие груди прижимались к его груди, и его мозг мгновенно отключился. Он хотел ее. И никакие доводы разума уже не имели значения.
Поппи смотрела на него не моргая. Она медленно потянула за свободный конец галстука. Ее руки дрожали.
— Иногда ты смотришь на меня так, как будто знаешь, как доставить мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Я хочу этого. Мне это нужно.
Низкое глухое рычание вырвалось из груди Себастьяно Он грубо схватил девушку за голову, запустил руки в шелковистые мягкие волосы и поцеловал.
— Боже, я хочу тебя. Так сильно, что мне больно.
Она застонала и обняла его за шею руками, прижалась бедрами к его бедрам, страстно желая унять пожар, полыхавший внутри.
Себастьяно проложил дорожку из поцелуев по нежной шее девушки. Они были одинокими взрослыми людьми; они отчаянно хотели друг друга. Себастьяно перестал бороться с самим собой и решил взять то, что неумолимо надвигалось на них с той минуты, как они встретились.
Она тихо стонала. Ее руки ласкали его грудь, спину; девушка старалась прижаться к его тепу еще теснее.
— Поппи, — прохрипел Себастьяно, отчаянно желая оказаться внутри ее тепа. — Я хочу тебя.
— Да, — простонала девушка.
Себастьяно развязал корсет. Платье скользнуло по спине, оголив прекрасные груди. Радужная жемчужина лежала между ее обнаженными грудями. Себастьяно нежно сжал грудь девушки руками и коснулся затвердевших сосков кончиками пальцев, наклонился и обхватил сладкую вершинку губами, поиграл с ней языком.
Она вскрикнула, он приподнял ее и прижал к стене, чтобы удержать.
Его разум был затуманен от желания, но все же он понимал, что не может взять ее у стены. Себастьяно снова поцеловал девушку и понес в спальню.
Она лежала перед ним на огромной кровати. Он молча наслаждался открывшимся зрелищем: волосы шелковистой массой рассыпаны по подушке; полная обнаженная грудь, руки закинуты над головой.
Себастьяно глубоко вздохнул. Он нетерпеливо дернул рубашку и пуговицы рассыпались по ковру. Сбросив рубашку на пол, он потянулся к пряжке ремня и остановился. Его член упирался в молнию брюк.
— К тебе должно прилагаться предупреждение! — зарычал он. — Одно касание — и ты навсегда изменишься.
— К тебе тоже, — ответила Поппи, скользя глазами по его тепу.
Девушка свела ноги вместе, и он провел рукой по внешней стороне ее бедер, распаляя ее.
Он лег рядом с ней. Девушка прильнула к нему, ее ногти впились в его плечи. Она неуверенно ласкала его, ее стоны наполнили комнату. Поппи извивалась и стонала от его прикосновений, как будто к ней никогда раньше не прикасался мужчина.
Себастьяно потянулся за презервативом, коленом раздвигая ее ноги.
— Тебе это нравится? — спросил он, поглаживая обнаженную кожу ее бедер и наслаждаясь ее стонами. — Когда я ласкаю здесь. — Его руки двинулись к ее груди. — Когда я беру в рот твои соски?
— Да, пожалуйста… — Она потянулась к нему, положила руки ему на плечи, пробежалась ладонями по тугим мышцам вдоль позвоночника.
Он потянул платье вниз, осыпая ее живот поцелуями. Платье упало на пол. Его взгляд был прикован к крошечным белым стрингам. Он посмотрел на лицо Поппи и кончиком пальца прикоснулся к самому средоточию ее желания. Поппи прикусила губу, чтобы не закричать.
— Себастьяно! — воскликнула она и схватила его за голову.
Он покрыл поцелуями ключицу девушки, его рука скользнула между ее раскинутых ног: гладкая, влажная, готовая принять его. Поппи вскрикнула от удовольствия, когда его умелые пальцы раскрыли ее нежные складки, и Себастьяно почти утратил контроль от этого сладкого крика.
— О да, я знаю, чего ты хочешь.
Себастьяно раздвинул ноги девушки, сорвал с нее стринги и приподнялся над ней, удерживая вес тела на локтях. Он устроился между ее широко раскинутых ног. Он склонил голову, втянул в рот розовый сосок, резко входя в нее. Ее плоть растягивалась под напором его желания, принимая его, покоряясь.
На его лбу выступил пот, когда он глубже скользнул в скользкий жар ее тела. Девушка попыталась отстраниться от напора, как будто давление было слишком сильным.
Себастьяно откинул волосы со лба и приподнялся на локтях.
— Поппи, любовь моя, с тобой все в порядке? Тебе больно?
Она посмотрела на него, удивленно и настороженно.
— Я в порядке. Уже не болит.
Себастьяно мягко выругался по-итальянски.
— Поппи… Ты была девственницей?
Она простонала: «Да». Руки девушки опустились на его ягодицы. Она еще шире раскинула ноги, чтобы глубже принять его мощное естество.
— Подожди, — грубо приказал он. — Твое тело должно привыкнуть к моему.
— Так хорошо, — стонала девушка.
Себастьяно зарычал. Хладнокровная его часть кричала, что надо остановиться, но первобытная… инстинкты требовали погрузиться глубже, резче в это горячее, мягкое тело и завершить этот древний ритуал.
— Расслабься, Поппи, — застонал он, когда ее бедра двинулись вверх, навстречу ему. Себастьяно схватил ее за бедра, останавливая. — Позволь мне показать тебе.
Девушка тихо застонала, когда он медленно толкнулся в нее; она вцепилась в его плечи и еще выше приподняла нож, чтобы принять его глубже.
Он прошептал ее имя, ласкал ее тело, наблюдал за ней, узнавал, что ей больше всего нравится. Ему еще никогда не было так хорошо во время секса!
— Теперь ты моя, дорогая! — прорычал он. — Моя!
Он приказал ей смотреть ему в глаза, когда начал медленно двигаться внутри ее. Какая-то первобытная его часть ликовала, что он стал ее первым мужчиной.
— Себастьяно… — простонала девушка. Она скрестила ноги у него на талии, ее тело напряглось.
— Вот так, Поппи, — пробормотал он. — Отдайся мне, позволь мне доставить тебе удовольствие. Ты моя, моя сладкая, моя!
