…
– Каждый из них, будь то мужчина или женщина или старик или даже ребенок – виновны. Виновны именно своим безразличием и бездействием. Каждый из них, участвует в войне, которую нам объявили. Каждый из них – содействует тирану: кто-то платит налоги, кто-то делает оружие, кто-то голосует за тирана. Точно так же, как они убивают наших женщин и детей, чтобы устрашить нас – точно так же мы имеем право убить их женщин и детей, чтобы устрашить их. Чтобы они поняли, что такое война. Чтобы они поняли, что такое война не на экране телевизора, а на соседней улице. Что такое, когда погиб кто-то из родных. Да, мы, мусульмане не боимся принять смерть – но мы не должны бояться и нести смерть неверным!
Амир оглядел собравшихся.
– … Ни одна из земель, которая принадлежит мусульманам – сейчас не в безопасности. Любого мусульманина могут убить где угодно, пусть и не фронте. Почему мы – должны оставить их в безопасности!?
…
– И, тем не менее, я говорю, что мы должны быть лучше их. Поэтому, я запрещаю вам убивать женщин и детей, если есть возможность отделить их от мужчин, и если мужчины не станут укрываться за спинами женщин и детей. Все же мужчин, которых вы встретите на пути джахада – принесите Аллаху…
Подмосковье. 25 августа 20… года.
Оперативное время 1 час 37 минут.
Никогда не держи в своей жизни ничего, чтобы ты не мог бросить за тридцать секунд, когда почувствуешь, что дело пахнет жареным.
Я это хорошо помню. Но я помню и еще одно высказывание голливудского актера… не помню, кого точно. Жизнь – это кусок динамита с бикфордовым шнуром, и иногда надо поджигать фитиль, просто чтобы посмотреть, как оно бахнет…
Бахнет, наверное, больно, я это знаю…
Поскольку мне… точнее нам – идти было некуда – я привез ее в свое единственное убежище, в котором не был уже два с лишним года. Моя квартира в Подмосковье, купленная на совершенно чужой комплект документов, чистый, который мне сделал один очень известный в криминальном мире мастер. Это – практически все из действительно серьезного имущества, которое я нажил, все, что у меня есть…
И тут мы уже жили вместе два дня.
Квартира была чужой, потому я поднялся еще до рассвета, нормально спать не мог. Ничего, на ходу Ред Буллом отлакируюсь. Вышел из дома… темно… тот самый, особый миг перед рассветом, когда не темно и не светло, а так – средне. Напротив – приветливо светила витриной кругосуточная Пятерочка, я зашел в нее и в раздумье остановился перед полками. Я знаю, чем кормить себя – но чем прикажете кормить женщину?
Женщины у меня не было давно. Были б… – но это совсем другое. Просто моя профессия – не располагает к семейной жизни. Тот же Миша… он просто поступил, у него жена – одноклассница, она понимает и все терпит. Терапевт на дому, так сказать. У меня так не получилось, я родился и вырос далеко отсюда и потерял все связи со своими прежними друзьями.
Так чем кормить женщину?
Решил, что рыбный коктейль из омара, крабов, осьминога и еще чего-то там – ей точно понравится. Что касается меня – то для меня разогретая в микроволновке пицца и еще равиолли с сырным соусом – то что нужно.
Очереди не было. Расплачиваясь за покупки, глянул на большой экран телевизора, свисающий с потолка. Россия-24 давала новости…
… – премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху в ответ заявил, что израильская армия не прекратит свои операции, пока не обеспечит мир для Израиля, пусть даже его придется добыть и силой. Возвращаясь к главной новости этого часа: Госдепартамент США официально подтвердил, что сегодня ночью ВВС США нанесли ряд ударов по позициям террористической организации Исламское государство. Как подчеркнул спикер Госдепартамента США Нэнси Салливан данная мера является вынужденной и направлена на недопущение нового проникновения боевиков на территорию Сирии и создания там лагерей подготовки боевиков. США – подчеркнула Салливан – будут преследовать террористов в любой стране мирра, никакие границы нас не остановят. Интересы установления мира в Сирии и других странах региона – требуют этого…
Мы все потихоньку – привыкаем к войне.
Я уже почти все приготовил, когда на кухню зашла Олеся. На ней не было ничего кроме старого полотенца, и в руках у нее был мой пистолет.
– Положи – сказал я – и садись.
Пистолет стукнулся о стол с таким глухим звуком.
– Знаешь… – сказала она – а я не знала, что ты шпион. Думала, ты просто… ну, специально сказал это.
– Нет, я правда, шпион. Точнее – контрразведчик. И как тебе?
Она пожала плечами.
– Не знаю. А ты знаешь, Мага… ну, он боксом занимается, в общем.
– Да? Не знал.
– А ты его…
– Разница между мной и Магой в том, что его учили боксировать. А меня учили убивать. Морское меню. Любишь?
– А ты… ты бы его правда… ну, когда ты в него прицелился, ты правда мог бы его убить?
– Да.
Я не покривил душой. Еще в воспоминаниях о гражданской войне один человек сказал: первое убийство запоминается всегда. Второе меньше. Дальше… убийства имеют характер уже механический. Он был прав, этот человек, видевший своими глазами очень и очень многое…
– И что ты думаешь насчет этого?
– Я… не знаю.
Не так давно – я проходил практику в Израиле. Четыре месяца интенсивного антитеррористического курса. Израиль разбирается в партизанской войне лучше всех в мире, они живут в состоянии непрекращающегося террора вот уже семьдесят лет. Так вот там – если кому то задать вопрос о том, как они к этому относятся – никто не ответит «не знаю».
В Израиле те, кто стоит на переднем краю, те кто УБИВАЕТ ЗА СТРАНУ – герои. Когда в Дубае – какого-то террориста агенты МОССАДа схватили в номере отеля, пытали током и убили – вся страна потом долго ходила в белых бейсболках и футболках, как эти самые агенты, изображение которых записали камеры видеонаблюдения в отеле. У нас – почему то считается нормой противопоставлять себя власти. Не помогать власти – пусть даже власть пытается хоть как то обеспечить твою безопасность. Осуждать тех, кто убивает ради того, чтобы вы, обычные люди, могли продолжать жить и ходить на работу, не опасаясь, не держа в голове того, что вас могут схватить, и вы очнетесь в кузове КамАЗа, везущего вас в Чечню. Нет, мне не оскорбительно, меня давно нельзя оскорбить ничем. Просто мерзко – иногда…
– Олесь… – я взял ее руки в мои – ты можешь сделать выбор прямо сейчас. Встать, одеться и уйти. И забыть навсегда все то, что видела и слышала. Я понимаю, что я очень необычный человек, и не понимаю, чего ты во мне нашла.
– Чего нашла… – она посмотрела мне в глаза – вообще-то я нашла мужчину…
* * *
Телефон – я подключил уже в городе. Я знаю, что к чему – и поэтому не просто вынимаю из него аккумулятор – но и засовываю в конверт из плотной фольги с тонкими свинцовыми прокладками, который сделал сам. Я давно знаю все привычки моей родной теперь уже конторы и не намерен давать ей ни единого шанса в том, что касается меня. Пусть мне в личном деле сделают отметку, что я ненадежен – чем я дам им хоть один шанс проникнуть за защитное заграждение, которым я окружил остатки своей нормальной жизни…
