– Что опять…
– Товарищ подполковник, там внизу Мезоев. Ни жив, ни мертв.
Подполковник пожал плечами.
– Это как? Нажрался что ли в хлам? Или подстрелили?
– Никак нет. Молотит всякую фигню. От страха, наверное…
– Б… Щас приду…
Подполковник накинул легкую куртку – если днем была жарюга, то ночью ощутимо тянуло холодом. Буднично, как почтальон сумку – повесил на ремень свой автомат. Спустился, вышел – в забаррикадированный, постоянно находящийся под наблюдением двор, где за странного вида, высоким бетонным перекрытием (чтобы если машина взорвется, большая часть ударной волны отразилась вверх, а не на здание) стояла длинная, темно-голубая Нива.
Мезоев, как говорится – был не из тех, и не из этих. Сын – сотрудник ФСБ, сам он – бизнер, через посредничество сына незаконно растаможивает и продает в двух десятках точек по Махачкале всякую дрянь, китайское барахло, шмурдяк. Но сын – конкретно в доверии, на него есть смертный приговор Шуры, это не шутки. И крови бандитов на руках много – так что бандподполье ни с тем, ни с другим цацкаться не будет. Конечно, Мезоев «отстегивал в лес» – а как иначе, тут иначе жить невозможно. Правоверный – плати закят. Неверный – тогда плати джизью. А то – сожжем. Но власть он тоже уважал. Точнее – боялся. И понимал, что случись чего – никто к нему на помощь не придет.
С младшим Мезоевым – подполковник работал, наколки дельные были, ни разу не прокинул. Только поэтому – он сел в машину.
– Чего надо тут? – грубо спросил он.
– Данил Викторович… – Мезоев старший выглядел так, что краше в гроб кладут – Данил Викторович, спасите Адама. Ради Аллаха, спасите.
Подполковник нахмурился.
– Ты чего несешь?
– Забрали его! Прямо из квартиры забрали, Лейла только что позвонила. Ради Аллаха, спасите, у него сыну два месяца, как он без отца будет?
– Заткнись. Не стони.
Подполковник достал сотовый. Из памяти выбрал нужный номер.
Гудки… одни гудки. Еще раз. То же самое. Еще раз. То же самое.
– Аллахом клянусь, я…
– Да заткнешься ты или нет, б…
Подполковник набрал новый номер.
– Дежурный…
– Агат двадцать три на сегодня…
– Товарищ подполковник, пароль десять минут назад сменился. Слушаю вас.
Шарипов. Хорошо, что по голосу узнал.
– Я Мезоева ищу. Адама Мезоева. Его случайно в командировку не заслали в какую?
– Одну минутку, сейчас посмотрю… нет, сегодня сдал кабинет под охрану как положено. Случилось что-то?
– Нет, ничего. Отбой.
Все это – могло быть правдой, а могло и не быть. Если тебе не дают времени на размышление, на принятие решения – очень тревожный признак. Могли сломать самого Мезоева, могли сломать и Адама… запросто. Вполне возможно, что сейчас на квартире у Мезоевых сидят несколько бородатых, а семья – взята в заложники…
– Данил Викторович!
– Да заткнись ты, с…
Подполковник сделал знак рукой – подбежал страхующий его боец. Здесь уже наелись… страховали друг друга всегда и везде.
– Поднимай офицеров…
И повернулся к дагестанцу.
– Ну? И где держат Адама? Ты ведь знаешь, гад. Не можешь не знать…
* * *
Ночь была в своем праве, полновластная, темная, окрасившая весь мир в разные оттенки черного и серого. Черная вуаль – была прибита к высокому небосводу золотыми гвоздиками звезд, где-то позади – на одной из дискотек оглушительно гремела музыка. А здесь, в одном из пригородных районов, где садовые домики давно перестроены в роскошные коттеджи – было темно и тихо.
Подполковник – сидел в головной машине. Это была темно-синяя пятидверная Нива с дагестанскими номерами, принадлежащая Мезоеву – старшему. Двадцать торговых точек – он мог бы купить и Мерседес, но опасался это делать, жил скромно, чтобы показать всем, как он беден и чтобы не платить – ни в лес, ни в бюджет республики – еще больше. На заднем сидении – сидели еще два бойца, тяжелых
[3] – и пулеметчик устроился в багажнике. Так часто ездили… пятый в багажнике на импровизированном сидении, чтобы в случае преследования или обстрела в спину – открыть пятую дверь и стрелять в ответ.
Остальные боевики штурмовой группы – находились в стоящей за Нивой раздолбанной грузовой Газели. Ее недавно изъяли – и пока применения ей не придумали. Вроде как хотели разобрать на запчасти, да так и не решили пока…
В Газели было восемь тяжелых бойцов.
Зазвонил телефон. Здесь мало кто разговаривал по рациям, что боевики, что правоохранители – предпочитали звонить по сотовому, переговариваясь эзоповым языком. Там, где не было сотового покрытия – практически не встречалось боевиков: они тоже не могли координировать свои действия…
– Слушаю… – ткнул в телефон подполковник.
– Это Ворон. Зашел в адрес.
– И что?
– Пустышка. Баба в истерике, дети…
– Мужика нет?
– Никак нет.
Это значило, что сообщение Мезоева о похищении его сына, майора федеральной службы безопасности – скорее всего, соответствует действительности. Отдельная группа в составе восьми человек под командованием майора Воронова – зашла в адрес, по которому живет Адам Мезоев и обнаружила, что его самого на месте нет, жена и дети в истерике, боевиков тоже не – но папу они успели из семьи забрать. Женщину, детей не тронули. Баба, дети – не под контролем… больше брать не на чем. Точнее – вряд ли есть на чем – взять можно любого, но это уже из области фантастики. Сейчас вопрос в том, чей адрес здесь и кто в нем, правильно ли навел Мезоев. Адама могли держать где угодно, его могли вообще вывезти из Махачкалы, посты на дороге – как решето.
Но и не делать ничего – нельзя. И выдвигаться с БТРами сейчас – тоже нельзя, десять раз успеют голову отрезать заложнику. Есть только один шанс – здесь сразу обращают внимание на БТРы, но никогда не видят такие вот неприметные Нивы и десятки с дагестанскими номерами… тем более что здесь боевики, местные не могут этого не знать – а к боевикам много кто приходит.
Подполковник потыкал по клавиатуре… какая все таки полезная штука, сотовый телефон. Чего там только нет. Сын показал – тут и фонарик есть, и радио…
Фонариком отсигналил назад, в Газель – готовность…
– Значит, так… – подполковник обернулся назад, к своим бойцам – сейчас тихо выдвигаемся. Взрывчаткой вышибаем дверь и сразу туда Зарю. Затем чистим – по схеме. В адресе, скорее всего духи, живыми никого не брать. По заложникам сориентируемся по ходу.
После того, как отменили смертную казнь – живыми и в самом деле никого не брали. Ты взял живым – а потом гаденыша обменяют, и он еще тебе мстить пойдет, тварь. А убил – закопали в безымянной могиле и все.
