…Прекратили ловить астероиды. Начали осваивать, обживать собранное на полигоне. Легко сказать: обжить космические километровые глыбы. Горная страна, Альпы без ледников и почв, вообще без ничего. Нетронутые ни ветрами, ни дождями земными, с острыми изломами граней и трещин. Они принесли и космический холод; пришлось для сугрева их изменить режим МВ-солнц не только на летний – на «африканский».
По мере того как остров-«открытку» собирали, прогревались под МВ-светилами небесные камни, и она при взгляде сверху, с Внешкольца, то есть из в тысячу четыреста сорок раз более медленного времени (минута – сутки), все ярче пылала: обычное для земли и камней тепловое излучение смещалось в яркий свет с ультрафиолетовой составляющей. Вниз нельзя было смотреть незащищенными глазами. Не хладные камни, а будто озеро расплавленной лавы. От ультрафиолета даже озоном веяло.
Наверху все операторы Внешкольца были в очках-фильтрах, а при выходе из отсеков на штанги обязаны были надеть шлем типа сварочной маски. Но делали это не всегда и не все. Поэтому лица у операторов загорелые.
Чтобы обезопасить работающих в зоне, Миша Панкратов и Мендельзон неоднородность пространства полигона перераспределили так, чтобы излучение шло только верх. Незримое искажение электрических полей было подобно тому, как баба заворачивает в капустные листы помещаемые в печь пироги – чтоб не подгорели; отсюда и название.
С боков защитили электродами три овальных входа на полигон. Они же «поддувала», они же приовалья: Западное, Восточное и Центральное.
2
Из кабин Внешкольца смещались вниз в пространстве и по К во времени. Тогда сама кабина с оператором уменьшалась, начинала светиться. Под прозрачным днищем ее вещественный участочек Аскании площадью десять на одиннадцать К-километров выглядел не как красочная открытка на дне металлического корыта, а как вполне солидная территория.
На ней те сорокаметровые камешки, взятые с окрестных гор, острова наблюдения, архипелаг Большие Панкраты и другие затерялись среди новых гор; какие уж теперь они большие!
…Это была одна стотысячная от того, что требовалось для задуманной в конце сентября К-Атлантиды. Но все-таки не пустое место, не «корыто» и не баржа.
3
Первая сложность: как на сии осколки планеты взбираться? Километр высоты – это гора. НПВ-баржи и НПВ-катера скользили вблизи титанового дна полигона на крутом барьере, то есть совсем внизу. И причаливали к камням внизу. На валуны с Теберды еще как-то карабкались; фрезерными Ловушками проделали ступени, тропки. Но на километр ввысь это надо быть альпинистом. Да еще тащить технику.
Принялись мудрить с НПВ-лифтами – развитие той же «На!»-транспортировки. Это было шатко и опасно; мало того что все работавшие с крутым НПВ ходили безбровые, безусые и всегда будто стриженные наголо, но ведь еще есть эффекты РР (оставляющий без одежды и обуви) и даже СВ…
4
Тут, спасибо ему, вмешался Геннадий Борисович. Он имел свои виды на эти камни:
– Нет-нет, cher ami, мне Альпы не нужны, надо все разровнять. Чтоб было как у нормальных островов: берег низкий, а вглубь можно и повыше. Вообще, мне эти валуны ни к чему, дробите их к чертям. На камень не сеют. Что, трудно? Ну-ну!.. Ах-ах!.. Смогли вон откуда добыть, а теперь им трудно!..
Верно, смогли и раздробить. С Внешкольца НПВ-лучиками. До щебенки и пыли. Срезали все выступы и верхушки, разровняли. Получился настоящий остров в середине полигона, размером десять на одиннадцать километров. Низменные берега у НПВ-моря без воды, далее плато с холмами.
…Кроме МВ-солнц на все их усилия и достижения издевательски (пророчески?) смотрел Сорок девятый астероид с гребнем-шестеренкой. Его не тронули, так и оставили в центре.
– Теперь другое дело, можно работать. Площадь как раз как у знаменитой Аскании-Нова, – подытожил ГенБио. – Так давайте и назовем: Аскания-Нова-2. И сделаем не хуже той!
Он начинал в Аскании-Нова, в степях Херсонщины, молодым зоотехником до войны.
– Атлантида на «А» и Аскания на «А», – покривился Миша Панкратов. – Хай будэ.
…Но еще до того выпятился снова Вася Шпортько, который добыл необходимого человека-идею почти так, как в свое время добывал поросят для ускоренного откорма: через папу. Именно к Иорданцеву повезли они тогда директора, явившись к нему при всем параде.
5
Впрочем, уподоблять эти их действия тем, а равно и эту проблему той – профанация. Просто оскорбительно. Все было возвышенней и глубже.
Вася Шпортько, ныне начальник филиала в Овечьем, был любителем фантастики. В частности, писаний того самого зловредного хохла Савченко (возможно, из-за одинаковости окончания фамилий); в частности же, дважды прочел его роман «За перевалом». Этот роман оказался особенно близок его сельскохозяйственной душе.
Да и сверх того, душой этой он чуял неладное, неудовольствие – особенно когда начали загребать Ловушками природные тела. Из горной местности и вообще. Пока так брали имущество, ценности у других людей, это ладно – время такое, чтоб не плошать, все так делают. Но у безответной природы брать… как-то оно не того. Люди, особенно многоимущие, конечно, сволочи, но природа-то нет – зачем ее обижать?
Ладно, сейчас пока еще берут камни, но дальше-то на эти камни надо, как масло на хлеб, класть слой подпочвы, а на него почву, чтоб все росло и жило – иначе ж никак. Никакой Атлантиды не получится. И что же, начнем хапать так благодатный катаганский чернозем с тысяч гектаров? Подобно немцам, которые, батя рассказывал, вагонами под охраной автоматчиков перли его в свой суглинистый Дойчланд? Ой, не то делаем, не то!..
(В уме у Васи маячил именно проект К-Атлантиды, обширного Материка; он не во всех разговорах участвовал и не знал, что путь к нему чем дале, тем сложнее – можно не дойти. В воображении рисовалось, как стаскивают отовсюду на полигон плодородные почвы. Обдирают, оголяют степи, поля и луга…)
– …А вот у Савченка в том романе почвы – и даже начальную живность на них – создают микробиологически. Из пробирок, из ничего. Из мертвой породы на пустых планетах – все равно как на астероидах. Была бы энергия.
– …А энергии-то у нас тут предостаточно.
– …А у бати есть знакомый ученый-микробиолог, перед которым он благоговеет.
И Вася, старший инженер Василий Давыдович Шпортько-младший, человек от земли, от природы, понял: его час снова пришел.
…Именно так в порядке действий с опережением по подмоченной доктрине Бурова (чтоб не опосля) был привлечен в Институт НПВ еще один необычный человек. Его прозвище ГенБио можно было расшифровывать как по имени, так и как «генеральный биолог», а то и как «гениальный биолог» – последнее тоже шло в масть.
Привлекли для оживления Материка, которого еще не было и не ясно, создадут ли его вообще. Отец Васи знал Иорданцева со студенчества, он преподавал им микробиологию в Катаганском сельхозинституте. Это было еще до войны. Знакомство возобновилось после переезда ГенБио в Катагань.
