Начать с того, что, по уверениям тех, кто находился в разрушенном центре города долго (некоторые оказались завалены в комнатах нижних этажей зданий, были и такие, чьи дома отделили со всех сторон глубокие расселины – не выйдешь), время происшествия – и их невольного заточения – составило от восемнадцати часов до двух суток у всех по-разному. На самом деле все окончилось в тот же день, 2 октября: «туча», «чернота», «это самое», «эта зараза» – по-всякому именовали свалившуюся с неба напасть, некоторые очень даже крепко, – ушла ввысь и удалилась от города перед заходом солнца, то есть никак не позже, чем через восемь часов. Внутренние очевидцы соглашались, что да, до захода многие из них видели это солнце – хоть и где-то внизу; но по их часам и по иным признакам: по нарастанию и утолению голода, по естественным отправлениям и надобностям, по усталости – выходило куда больше восьми часов.
Не совпадало и другое. Например, по впечатлениям находившихся в «эпицентре» (термин, утвердившийся позднее: так стали называть место контакта Шара с планетой), земля именно здесь выперла бугром, а остальная окрестность оказалась внизу. Надо заметить, что Таращанск – город без холмов и впадин, выстроен на ровной площадке. Жители же, оказавшиеся на периферии зоны разрушений, утверждали, что нет, это у них земля выпятилась горбом, а все остальное ушло вниз; при этом каждый отстаивал свое место… А по уверениям тех, кто оказался совсем в сторонке, на расстоянии более километра от эпицентра, все под «тучей» как было, так и осталось ровно, плоско, нигде земля не выпячивалась. Только очертания зданий и деревьев, говорили они, изменились как-то… ну, будто их приплюснуло или они оказались за уменьшительным стеклом, – и колыхались, кривлялись, «вроде как в мультфильме».
Всякие были моменты… Когда в Доме культуры среди сеанса – как водится, на самом интересном месте – разверзлись крыша и потолок над переполненным кинозалом, то понеслись вопли в адрес киномеханика: «Сапожник!», «Выключи свет!», «На мыло!» – и свист. А через секунды все давились возле искореженных дверей, высаживали рамы из окон, чтобы скорее покинуть зал; многие выбрались через широкие трещины в стенах.
Помимо Дома культуры, райисполкома и универмага (он срезался по диагонали от третьего этажа к первому, верхняя часть сместилась на несколько метров) сильно пострадали две стандартные жилые пятиэтажки на Гоголевской и пятиглавая церковь Сретенья, памятник старины: каждая позолоченная луковка, кроме центральной, откололась и упала. Несколько одноэтажных домов под железными крышами (деталь, которой придали значение потом) полностью уцелели в том месте, где «туча» рвала и крушила все; они только оказались окруженными глубокими, подходившими под фундамент трещинами. Два таких дома при последующих «ерзаньях» (тоже новый термин) Шара съехали в эти овражные трещины и были завалены.
Вне города – в краевом центре, в соседних станицах и селах – о случившемся узнали с опозданием. Телефонная связь с Таращанском прекратилась сразу: телеграфные столбы в зоне эпицентра все стали врастопырку, провода между ними натянулись и лопнули с печальным звоном. Сведения можно было передать только по райкомовской рации, оказавшейся в разрушенном здании; другие радиопередатчики были и вовсе за городом – один на аэродроме полевой авиации, батарейная радиостанция «Урожай» в правлении пригородного колхоза. И до того и до другого места километры – пока примчались первые очевидцы, пока растолковали, что к чему… понять их было непросто. С аэродрома передали о землетрясении, из правления – об обрушившемся на Таращанск мощном тайфуне.
В Катагани справились у метеорологов насчет землетрясений и бурь, подтверждения не получили. В Таращанске тем временем нарушилась линия электропередачи, аэродромная рация замолкла. Пока по маломощному «Урожаю» выяснили картину бедствия – прошли часы. Потом поднимали тревогу, загружали вертолеты и вездеходы необходимым… Трудность была и в том, что никто не мог внятно сказать, от каких бед надо выручать людей.
К трем часам пополудни примчались на машинах и верхом добровольцы из соседних селений. Примчались – и остановились в смущении перед расселинами, отделившими центр города от окраин. За ними была бурая тьма, облака пыли над развалинами, среди которых метались обезумевшие фигурки людей.
Часом позже прибыли два тяжелых вертолета со спасательным снаряжением, медикаментами, врачами. Военлеты, люди нетрусливого десятка, повели машины в «тучу», чтобы приземлиться в районе бедствия. И… влетев в нее на высоте примерно двести метров, они неожиданно для себя оказались далеко и от центра города, и вообще от города, утратили ориентировку, стали блуждать: кончили тем, что приземлились с пустыми баками на другой окраине Таращанска.
Еще хуже получилось с летчиком Михеевым, который на свой страх и риск решил пролететь над Таращанском на единственном Ан-2, не занятом в этот день полевыми работами, – поглядеть, что там делается. Как только он вошел в Шар, оборвалась его связь с аэродромом (кстати, так было и с вертолетами), самолет, по свидетельствам очевидцев, набрал невозможную для тихоходной двукрылки «реактивную» скорость, уменьшился, удаляясь неизвестно куда, исчез из виду… но вскоре показался на другом краю «тучи», круто снижаясь. Самолет не смог выйти из пике, врезался в травяное поле стадиона, разбился и сгорел. Летчик погиб.
В половине седьмого вечера, преодолев двухсоткилометровое расстояние от Катагани, прибыла на вездеходах саперная рота. Солдаты принялись наводить мостки через овражные трещины, эвакуировать людей, откапывать заваленные входы зданий.
А еще час спустя поднялся ветер, который теперь дул во все стороны от «тучи». Сгусток тьмы, нависший над Таращанском, сдвинулся чуть к югу, разрушив несколько домов в той стороне и плотину между рыборазводными прудами. Затем эта пыльная тьма стала подниматься, одновременно смещаясь еще более к югу. Снова – только в обратном направлении – ревел и бушевал ураган, пригибая к земле последние деревья в садах и на улицах, начисто обдирая с них листья, раздувая прочь весь ранее засосанный в Шар мусор. Через несколько минут он стих. Посветлело. Беззвучно захоронив все, что туда попало, «туча» ушла в вышину – только пророкотало в ней что-то.
Земля выровнялась, небо очистилось. Багряное закатное солнце висело над горизонтом в оседающей пыли, освещало развалины, разметанные заборы и прилавки, вывернутые с корнями или сломанные деревья, здания с растрескавшимися стенами и сорванными крышами, грязные, осунувшиеся лица людей. По изуродованным улицам журчали ручьи прорвавшей из прудов воды. Где-то в вышине плыло в южную сторону округлое сизое пятнышко. Тучка. Шарик.
В последующие дни хватило работы и жителям, и саперам, и доброхотам из соседних станиц: разбирать развалины, откапывать пострадавших, осушать подвалы и нижние этажи залитых зданий, восстанавливать линии электропередачи и связи, водопровод, канализацию, плотину… Город недосчитался шестнадцати жителей. Одиннадцать трупов нашли, об остальных пяти было сообщено, что они «пропали без вести» – и лучше было не задумываться над тем, как они пропали.
Глава 2
Расследование
(подвиг Васюка-Басистова)
Не спеши объяснять другим то, что сам только лишь понял: ты понял далеко не все.
