У Валерьяна Вениаминовича, бывалого человека, в те редкие минуты, когда удавалось смотреть на все отстраненно, их положение в этой стадии исследования MB ассоциировалось с июнем сорок первого года, с началом войны, которое для многих сразу и начисто отсекло проблемы обычной жизни, попятило неповторимые индивидуальности, объединило в одной цели: воевать и победить.
Только здесь было серьезней, чем на войне. Там люди противостоят людям – они столкнулись со сверхчеловеческим, беспощадным к иллюзиям вселенским знанием. Прямым и очевидным – без теоретических моделей. На войне ясно, как добиться успеха: числом, уменьем, техникой, отвагой, выносливостью, трудами, наконец. Здесь же неясно становилось, в чем успех их исследований, не к поражению ли ведет каждый новый результат, вывод и факт? На войне известно, что может потерять сражающийся: кровь, здоровье, жизнь. Здесь не было известно – что, но чувствовалось, что гораздо больше.
Укрепи свой дух, читатель! Ты будешь сражаться вместе с ними.
Часть IV
Особенность человека
Глава 22
Настройка на «наш мир»
Мы готовы согласиться с существованием во Вселенной разумных ящеров, рыб, гадов, пауков, если они занимаются тем, чем и мы: зарабатывают на жизнь, делают карьеру, борются за успех и блага… Это куда легче, нежели признать разумным человека, который раздает свое имущество или жертвует собой ради истины.
К. Прутков-инженер. Мысль 175
I
306-й день Шара
N = N0 + 527662083
День текущий: 3,680008 августа, или 4 августа, 16 час 19 мин 12,6 сек
На уровне К148: 4 + 100 августа, 15 час
Многоствольные деревья не то со сросшимися, не то со сплетшимися ветвями и извитыми, будто пиявки в судорогах, листьями сиреневого цвета. Слева – сизый полумрак зарослей, справа – опушка, за ней одинаковой формы холмы уходят в перспективу.
Перемена плана, вид сверху: деревья слились в массив с черной полоской тени. Далее волнистая сизая степь, длинное озеро, по берегу какие-то предметы размытых очертаний.
Приближение, наводка на резкость: грубо сделанная (но, несомненно, сделанная) изгородь из жердей и суковатых столбов; она охватывает изрядный пятиугольник степи между озером и лесом. В нем пятна сооружений – их равно можно принять и за оранжереи с двускатными крышами, и за погреба. Расположены они не без намека на планировку.
От крайнего «погреба» удалялось в глубину кадра существо.
Возврат, замедленная прокрутка: существо шествовало на двух тумбообразных ногах с впивающимися в почву темными когтями, волочило мощный, сходящийся на клин серый хвост; бочонкообразное туловище с острым хребтом наклонено чуть вперед и без плеч переходит в длинную шею, которую венчает приплюснутая голова.
Существо удалилось не обернувшись.
Пауза, за время которой порыв ветра там принял сплетшиеся кроны деревьев.
Из леса появились три существа, похожие на первое: двое крупных, до половины роста деревьев, третье поменьше и поюрчее. Они, плавно шагая на когтистых лапах-тумбах, направились к изгороди. Меньшее опередило, возле ограды огляделось, вытягивая жирафью шею и поводя сплюснутой головой с выпуклыми глазами и вытянутыми вперед треугольными челюстями…
– Ящер! – сказал Любарский.
…затем обернулось, коротко и изящно мотнуло головой.
У смотревших сильнее забились сердца: в изяществе этого движения чувствовалась высокая организация, не как у животных. Это был явный жест, сигнал тем двоим.
Двое других существ ускорили шаги, выступили из длинной тени деревьев. Небольшими верхними конечностями они тащили нечто похожее на волокушу с двумя оглоблями: одно за правую, другое за левую.
Эти двое направились за левый угол изгороди. Там одно существо, ловко оттолкнувшись ногами и хвостом, прыгнуло через жерди и, пригнувшись так, что шея оказалась на уровне длинных крыш, двинулось к ближнему сооружению, исчезло в нем – и тотчас вернулось, прижимая к чешуистой груди что-то светлое, похожее и на большую каплю, и на мешок… Шел сеанс в просмотровом зале. Присутствовали Корнев, Любарский, Васюк-Басистов, Миша Панкратов, Буров и даже Герман Иванович Ястребов, который наконец уверовал, что светящие из глубин Шара живчики – настоящие галактики и звезды, хотя так и не понял: зачем?.. Поскольку почти все по многу раз внедрялись в кабине ГиМ в Меняющуюся Вселенную, то для них все происходило как бы в натуре, на висящей над куполом, головокружительно приблизившейся пятой планете белого карлика в рукаве галактики типа Рыбы 89-562 на спаде ее второй пульсации. И казалось, что застыла Меняющаяся Вселенная, затаила порождающее звезды и сдвигающее материки дыхание, пока у леса, у изгороди эти существа совершали исполненные особого значения действия.
Смотрели пленку, снятую в замедлении почти один к одному (и от этого «почти» не было уверенности, что синее там действительно синее, а сиреневое – сиреневое), редкую по отчетливости картины. В натуре, из кабины, следует оговорить сразу, такое никто не наблюдал: для съемок в режиме максимального сближения кабину ГиМ запускали без людей, в автоматический персептронный поиск. Потому что режим этот, придуманный суперэлектриками Корневым и Буровым, сильно отдавал – это еще если оценивать деликатно – техническим авантюризмом: поля, импульсами выносившие кабину в MB, к звезде, к планете, к намеченной области ее и к намеченному малому участку этой области, были запредельными для материалов системы ГиМ. От них во всех изоляторах и воздушных промежутках мог развиться электрический пробой – с грозовыми сокрушительными последствиями. Такие же поля подавали на «пространственные линзы», гладко и круто выгибая их в максимальном увеличении. Единственное, что не давало развиться необратимому электропробою, – это краткость импульсов внизу, в устройствах на крыше и генераторной галерее; чем короче они, тем дальше за миллион вольт в каждом каскаде можно перехлестнуть. Вверху же, вблизи MB, они оказывались достаточно долгими для синхронизированного с движением светил и миров поиска автомата, даже для прямых натуральных съемок.
С учетом опасности этого дела Валерьян Вениаминович отобрал у всех причастных к исследованию MB подписку: не подниматься в таком режиме в кабине и не разрешать делать это другим. Только автомат мог искать в MB размыто заданные на экране его дисплея образы.
«Пойди туда – не знаю куда, найди то – не знаю что», – определял эту программу Любарский. «Автоматизированная рыбная ловля», – высказывался о данном методе Буров; Миша Панкратов уточнял: «…И не всех рыб, а только пескарей от пяти до шести сантиметров, и только самцов».
Аналогия с уженьем рыбы действительно позволяла понять изъяны способа: можно обучить автомат насаживать червяка на крючок, забрасывать удочку, следить за поплавком и даже дергать, когда клюет, но чтобы бездушная машина могла угадать место, где стоит забрасывать, или уловить момент, когда рыба повела, и подсечь ее… это уж извините! Человеческая интуиция не автоматизируема.
