– Да-а, Валерьян Вениаминович, – ошеломленно сказал Буров; щеки его как-то сразу опали, – усвоил… Понимаете, я ведь, собственно, потому… у нас здесь накопились новые снимки, а к тем привыкли, как к обоям. Я и распорядился переместить их туда, не пропадать же добру.
– А «музыка сфер»? – поинтересовался Пец.
– Она… ну-у… – Виктор Федорович смешался, – заодно.
– Между прочим, Валерьян Вениаминович, – поспешил на помощь Любарский, – я целиком поддерживаю решение Вити. Если бы вчера вечером была моя очередь дежурить, сделал бы то же самое.
– Значит, отнесите сказанное и на свой счет! – В голосе Пеца проступили раскатистые, рявкающие интонации. – Хотя от вас-то я не ожидал: солидный человек, не мальчишка…
(Любопытно, что Варфоломей Дормидонтович до сих пор обитал у директора; но время, проведенное обоими там, за вечерним чаепитием с разговором, каждый раз отдалялось на реальные недели – и получалось как бы не в счет.)
– Не угодно ли выслушать, почему я – солидный человек, не мальчишка – одобряю такое? – Экс-доцент тоже завелся: здесь не привыкли к разносам.
– Не слишком… – Пец поглядел на часы, потом на отвисшую в негодовании челюсть астрофизика. – Хорошо, давайте, только кратко.
– Ну, Валерьян Вениаминович, вы!.. Ладно. Кроме метода научного познания, которое опирается на внешние чувства, рассудок и количественную меру, существует, как вы, возможно, слышали, и образное познание мира, опирающееся на глубинные чувства…
– Слышал. Существует. Оно называется искусством.
– Да-с, именно искусством.
– Так это вы с Виктором Федоровичем изобрели еще одну музу, в компании к Мельпомене, Клио и прочим? И как ее имя? Муза Бурова? Варфоломиана Дормидониана?
Они как бы соревновались, кто кого скорее доведет до белого каления. У Пеца опыт был богаче, к тому же будучи недавно высечен замминистра, он жаждал отвести душу. Люся Малюта смотрела на обоих блестящими глазами; чувствовалось, что сцена доставляет ей удовольствие.
– Ну, знаете!.. Браво, Валерьян Вениаминович, фора, бис! Вы делаете успехи в сравнении с тем знаменитым «эх, пожрать!». А что говорить с человеком, которому медведь не только на ухо, но, вероятно, и на душу наступил?.. – Любарский отвернулся, махнул рукой.
– Уравнения Пеца, соотношения Пеца, вот критерий Пеца… – заговорил грудным голосом воспрявший за это время Буров. – Но вместе с тем существует и твердолобость Пеца, узость. Вы ретроград и консерватор, Валерьян Вениаминович, восемнадцатый век! Да, именно восемнадцатый, потому что уже в девятнадцатом было сказано «чувства добрые я лирой пробуждал». А живи Пушкин сейчас, он славил бы пробуждение в людях сильных чувств. Сильных, величественных и высоких. А вы…
– А я считаю, – повысил голос Пец, – что у вас в руках не лира, на которой бряцают, а наблюдательная система, посредством которой мы извлекаем из Шара знания, значения и смысл которых сами еще толком не понимаем. И сбиваться в такой ситуации с пути прямых исследований на окольные тропки, которые неизвестно куда приведут… а тем более сбивать на них других – преступно.
– Да почему?.. – начал было снова Буров.
– Все на эту тему! – еще укрепил голос директор. – О последствиях вас предупредил. Возвращайтесь к делам. Зарвались здесь… бряцатели!
Невысказанные, пока он шел к двери, сотрудниками лаборатории чувства были подобны беззвучному рычанию.
IX
347-й день Шара
N = N0 + 597698957
День текущий: 14,4453000 сентября, или 15 сентября, 10 час 41 мин 13 сек
На уровне К24: 15 + 10 сентября, 16 час
На уровне К148: 15 + 65 сентября, 21 час
На следующий день из-за затора на шоссе Пец опоздал на семь нулевых минут, которые НПВ легко превратило в часы. Из-за этого они с главным инженером снова разминулись, тот отправился пешком по объектам выше двадцатого уровня. Нина Николаевна обзванивала этажи, но Корнев оказывался все выше и менял места все быстрее. Наконец с крыши сообщили, что Александр Иванович только что поднялся в кабине в MB. «Проверять ваш критерий, Валерьян Вениаминович».
Пецу и самому было интересно, как оправдается его идея «разумного нестолкновения тел»; кроме того, он решил изловить Корнева и объясниться с ним, далее откладывать нельзя. Поэтому, наскоро отбившись от самых неотложных дел и подписав все имеющиеся бумаги, он посадил в кабинете референта Синицу, сам двинул наверх.
На пути к лаборатории Любарского Валерьян Вениаминович наведался в соседствовавшие с ней экспериментальные мастерские – и узнал о еще одной скверной выходке главного. Оказывается, вчера не только он жаждал встречи с Корневым, с ним хотели встретиться двое молодых инженеров, супруги Панкратовы, Миша и Аля – они сочинили что-то, дырявящее на расстоянии пластик и бетон, какое-то сочетание НПВ и сильных полей… из пересказа механиков Пец не уловил идею; собрали здесь установку.
Это очень немало: ждать день на сто сороковом уровне – спали по очереди в гостинице, по очереди ходили обедать, вылизывали свое устройство, демонстрировали его действие желающим… а Корнева все не было. К тому же Аля уже была в декретном отпуске и только ради этого дела явилась в башню. Наконец сегодня утром дождались: Миша изготовился с мелом у доски, чтобы рисовать и объяснять, Аля стала к установке, приятным голосом пригласила Александра Ивановича остановиться и заинтересоваться. А тот только скривился в их сторону:
– Слушайте, да отвяжитесь вы! Работаете – и работайте, что вам еще надо! – и с тем проследовал дальше.
– Ну… – сказал побледневший Миша, – зазнался наш Александр Македонский, дальше некуда! Лично я ему больше не сотрудник. – И так запустил в доску мелом, что тот разлетелся белыми брызгами.
– Ну зачем так? – возразила Аля, хотя губы у нее не слушались. – Это же Корнев… может, у него сейчас идея какая-то покрупней нашей, с планетами что-нибудь.
Установка стояла в углу, прикрытая пластиковым чехлом. Авторов не было, ушли домой. Валерьян Вениаминович только раз видел их обоих, когда принимал на работу, но помнил, с какой тихой гордостью посматривала черненькая и тогда еще стройная Аля на рослого синеглазого Мишу с уверенными манерами и голосом; да запомнилась еще та его записанная на пленку мысль о вселенской силе музыке… Совершенно исключительным образом наплевал им в души великий человек Корнев.
X
День текущий: 14,5033 сентября, или 15 сентября, 12 час 4 мин 45 сек
На уровне К148: 15 + 74 сентября, 11 час
В лаборатории главного инженера тоже не было; после подъема в MB он заперся в своей комнате в гостинице, отсыпался. В просмотровом зале находились Любарский, Толюня, Буров и Люся Малюта.
– Есть кое-что, Валерьян Вениаминович! – встретил директора возгласом завлаб.
Оказывается, кибернетики построили модель-программу для хаотических столкновений тел – и сейчас по ней проверяли старые пленки «мест оживления» на планетах MB. На экране показывали снятое в кабине ГиМ, эту картину тотчас оценивала моделирующая ЭВМ (количество движущихся тел, их скорости, массы, концентрация) – и выдавала на дисплее зелеными вспышками статистическую модель ситуации: как часто и с какой силой эти тела будут сталкиваться. Действительно, наблюдалась разница между моделями и реальностью.
