Особенно активно иконы начинают собирать на рубеже XIX–XX веков. Так, например, уже к моменту торжественного открытия Третьяковской галереи в 1893 году в состав ее собрания была включена значительная коллекция иконописи.
После революции в художественные музеи по всей стране стали попадать и частные коллекции иконописи, конфискованные у владельцев, и иконы, вывезенные из разоренных церквей и монастырей. Некоторые из этих богатейших собраний впоследствии были уничтожены в рамках борьбы с церковью. Так, например, погибла коллекция иконописи из художественного музея Самары. Но многое удалось и сохранить, например коллекция икон северного письма, включающая более тысячи экземпляров, была возвращена после окончания Второй мировой войны правительством Финляндии в Музей изобразительных искусств Республики Карелия.
С конца 1940-х годов, когда гонения на иконопись практически закончились, многие музеи – и столичные, и провинциальные – начинают сами организовывать экспедиции по деревням и заброшенным церквям и храмам, чтобы отыскать и собрать сохранившиеся памятники иконописи. В результате во многих музеях складываются значительные и очень ценные собрания икон, золотого и серебряного шитья, старинных церковных книг и предметов церковной утвари.
Иконопись была составной частью творческого наследия не только профессиональных иконописцев. Иконами, а также росписями церквей занимались многие известные и вполне светские художники. Причем для одних это было привычным способом заработка, а для других – исключительной возможностью прикоснуться к неким высшим божественным истинам. Иконы писали Владимир Боровиковский и Алексей Венецианов, Виктор Васнецов и Михаил Нестеров, росписями церквей занимались Дмитрий Левицкий, Андрей Иванов (академик живописи, отец Александра Иванова, автора «Явления Христа народу»), Михаил Врубель и многие другие мастера, получившие вполне светское академическое художественное образование.
Итак, иконы зачастую помещают в музейных собраниях, во-первых, поскольку они являются неотъемлемой частью исторического и художественного наследия нашей страны и могут изучаться с этой точки зрения, во-вторых, поскольку зачастую только в музее могут обеспечить им должную сохранность и уход, соблюдать особый температурно-влажностный режим и проводить в случае необходимости реставрационные работы.
В наши дни хранение в музеях икон и церковной утвари, некогда находившихся в собственности церкви, а потом изъятых в пользу государства во время массовых гонений на церковь в 1920–1930-е годы, стало предметом активных общественных дискуссий. Музейные специалисты и искусствоведы хотят оставить подобные произведения в музеях, предоставив церкви списки с соответствующих икон, а представители православной церкви требуют возвращения незаконно изъятых ценностей. В сущности, обе стороны в чем-то правы: для церкви абсолютно справедливым является требование вернуть некогда реквизированные ценности, а музейные сотрудники делают акцент на сохранности коллекций и на доступности их для зрителей и исследователей.
ХРАМ СВ. НИКОЛАЯ В ТОЛМАЧАХ. ИНТЕРЬЕР
В некоторых случаях оказывается возможным компромисс: знаменитая и самая значимая для православия икона Богоматери Владимирской, хранившаяся в Третьяковской галерее, теперь передана в церковь, являющуюся частью музейного комплекса. Это позволяет специалистам следить за ее сохранностью, тем более что она помещена в специальный футляр, где поддерживается нужная для нее атмосфера, при этом она возвращена верующим.
77
Сколько стоит все то, что находится в музеях?
Группа старшеклассников под неодобрительным взглядом учительницы
Очень, очень дорого!
В знаменитом советском детективе «Возвращение “Святого Луки”» экскурсовод художественного музея на прямой вопрос героя Владислава Дворжецкого, преступника по кличке Граф, о стоимости картины Халса отвечает философски, что стоимость этой картины можно сравнить со стоимостью солнечного света. Такой ответ, разумеется, должен был означать, что картины такого уровня бесценны. Впрочем, другой персонаж этого фильма, пожилой экскурсант, ответил на вопрос Графа вполне конкретно, что цена на подобную вещь на западном аукционе может дойти до 300 000 долларов (это в ценах середины 1970-х годов).
Разумеется, все произведения искусства имеют вполне определенную цену. И если музеи пополняют свои коллекции, участвуя в аукционах, то они платят за произведения по рыночным ценам, как и все остальные участники торгов. Музеи в наши дни живут небогато, но все же и в нашей стране иногда находятся спонсоры, которые выкупают произведения, а изредка, в самых исключительных случаях, спонсором может выступить и государство.
Не так давно для коллекции Третьяковской галереи был куплен совершенно уникальный поздний пейзаж Карла Брюллова. В конце своей жизни Брюллов провел некоторое время на острове Мадейра и, как это стало известно только теперь, писал там романтические пейзажи. Картина находилась в частном владении, и, чтобы ее выкупить, понадобилось три миллиона евро, которые предоставил музею щедрый спонсор.
Государственные художественные музеи, которых у нас в стране большинство, конечно, своими экспонатами не торгуют. Цены для картин и других произведений искусства имеют значение только при определении их страховой стоимости. Страховка обязательно нужна, если предполагается отправить произведения на выставку в другой город или в другую страну. Вот тут в дело и включаются оценщики.
Цены на великих «старых мастеров» доходят до десятков миллионов евро или долларов, а на импрессионистов и постимпрессионистов «первого эшелона» – уже до сотен миллионов. Русские мастера «первого эшелона», то есть самые известные и популярные, уровня Репина или Айвазовского, стоят миллионы долларов, художники менее раскрученные – сотни тысяч.
Итак, в наше время наиболее дорого стоят произведения импрессионистов и постимпрессионистов (Ренуар, Моне, Мане, Ван Гог, Гоген и т. д.) и «старых мастеров» (Рафаэль, Тициан, Дюрер, Ван Эйк, Рембрандт, Халс и т. д.).
Вот примеры цен с последних аукционов:
Амедео Модильяни «Лежащая обнаженная (на левом боку)». 1917 – $157,2 млн.;
Амедео Модильяни «Лежащая обнаженная». 1917–1918 – $170 млн.;
Эдвард Мунк «Крик» 1893–1910 (один из вариантов) – предварительная стоимость $80 млн., окончательная – $119,9 млн.;
Пабло Пикассо «Алжирские женщины» – итоговая аукционная цена $179,3 млн.;
Фрэнсис Бэкон «Три наброска к портрету Люсьена Фрейда». 1969 – $142,3 млн.;
Жан-Мишель Баския «Безымянная картина» – $110,5 млн.
