Глава 4
Дружба между представителями враждующих сторон
Берландье справедливо отмечал: «Мы до сих пор не знаем, при каких обстоятельствах индейцы проявят гостеприимство, или это всего лишь зависит от их каприза. Мы лишь точно можем утверждать, что иногда они вероломны, а иногда полны человечности и доброй воли даже по отношению к своим врагам».
Человека, находящегося в лагере на правах гостя и пользующегося уважением у людей, индейцы обычно не давали в обиду. Техасец Ной Смитвик писал, что, несмотря на все утверждения о коварстве команчей, у него есть много причин, чтобы не согласиться с этим. Однажды он находился в их лагере, когда прибыл военный отряд племени вако. Они жаждали крови. Узнав о присутствии белого человека, вако раскрасили себя, надели военные одежды и потребовали выдать им врага. Но вождь команчей Мугуара встал на его защиту: «Нет! Этот человек мой друг, и сперва вам придется убить меня! Если хоть один волос падет с его головы, никто из вас не выйдет отсюда живым!» Воины команчей окружили Смитвика с луками и копьями в руках, и вако пришлось отступить. С другой стороны, известны иные случаи. В 1854 году пауни и понки жили в мире, когда группа молодых пауни не удержалась от возможности увести у последних нескольких лошадей. Вождь понков отправился к пауни, чтобы мирно решить конфликт и вернуть животных, но вождь пауни нарушил все законы индейского гостеприимства и не только потребовал взамен украденных лошадей подарить ему порох, но и заставил беднягу съесть два огромных горшка сваренных в моче бобов. В следующем году понки отомстили за нанесенное оскорбление, полностью вырезав охотничью общину пауни.
Хо-Уеа. вождь ямпарика-команчей.
1869 г.
Враг, живущий в чужом лагере, городке или торговом посту, куда индейцы приходили торговать, подвергался опасности. Если индейцы чувствовали свою силу и были агрессивны, как черноногие, сиу или команчи, они могли убить его на месте. Если в тот момент они не были уверены в своей силе или с большим уважением относились к людям, к которым прибыли, то могли пойти на хитрость. В июле 1828 года команчи убили тонкава, находившегося в крепости Бехар. Тот несколько месяцев жил в этом городе, и команчи часто видели его и не причиняли вреда. Но они никогда не забывали, что он принадлежит к вражескому племени. Некоторые клялись ему в дружбе, предлагали отправиться в их селения, где бы он смог поохотиться на бизонов. Беспечный тонкав, несмотря на предостережения солдат Бехара, уехал с команчами. Спустя несколько дней патруль обнаружил его скальпированный труп.
На Южных равнинах самыми гостеприимными индейцами считались команчи. В 1830-х годах говорили о вероломстве арапахов, а липанов считали наиболее коварными краснокожими, которые, не задумываясь, хладнокровно нарушают законы гостеприимства даже в тех случаях, когда их враги наверняка не сделали бы этого. С возобновлением войны с команчами первое, что они сделали, – перерезали глотки всем мужчинам-команчам, которые взяли в жены липанок и поклялись оставаться с племенем своих жен и никогда не возвращаться в родное. Команчи в своем лагере, напротив, всегда твердо следовали законам гостеприимства, проявляя сострадание к попавшим в беду врагам. Тому есть много свидетельств. В 1813 году они приняли беглых революционеров, преследуемых войсками роялистов Игнасио Элисондо, даже несмотря на то, что были с ними в состоянии войны. Как-то раз в селение команчей шатаясь вошли два умирающих от голода осейджа. И хотя они были представителями ненавистного племени, команчи тепло приняли их и накормили. Правда, вскоре одного из осейджей убили, но в этом была только его вина. Перейдя границы дозволенного, он начал хвалиться победами и рассказал, как в одной хорошо известной битве убил команча. Хозяин сразу понял, что погибшим был его родственник, но не стал, нарушать законов гостеприимства лагеря. Он предложил осейджу вместе пойти на охоту и там прикончил его, предварительно рассказав, почему хочет убить его.
Пауни порой выговаривали гостей из других племен, о которых было известно или подозревалось, что они виновны в ранении или убийстве их соплеменника. Индейцы говорили, что иногда их даже убивали разъяренные родственники погибшего, если были уверены в их виновности, но они подвергались серьезной критике со стороны соплеменников и вождя общины.
Бывали случаи, когда между отдельными воинами враждебных племен возникала дружба. Хантер, проживший среди индейцев около двадцати лет, писал, что краснокожие всегда признательны за оказанную помощь и непоколебимы в своей дружбе. В пылу битвы, рискуя жизнью, индеец бросится спасать друга, даже если тот выступает на стороне противника. Хантер оставил воспоминания об осейдже Шингавасе и его друге Патонси. В молодости Шингаваса посетил селение канзов, где ему уделила слишком большое внимание жена одного из выдающихся воинов. Молодой канза Патонси помог юноше скрыться и избежать гнева разъяренного мужа. Спустя несколько лет между канзами и осейджами началась война. В одной из битв осейдж подстрелил Патонси и только собрался снять с него скальп, как неожиданно подоспел Шингаваса и, остановив занесенную руку соплеменника, спас жизнь друга.
В другом случае в лагере канзов толпа собиралась предать пыткам захваченного воина пауни, когда, к удивлению всего племени, вмешался воин канзов Шавонгаси. Вместе с друзьями он прервал проводимые церемонии, перерезал путы пленника, быстро усадил его на одну из лучших лошадей и призвал пауни мчаться прочь, спасая жизнь. Его соплеменники были возмущены, и в адрес Шавонгаси посыпались угрозы, но друзья встали на защиту смельчака. Когда его расспросили, выяснилось, что в прошлом этот пауни спас ему жизнь при схожих обстоятельствах и они подружились. Когда Шавонгаси узнал в пленнике своего спасителя, он не раздумывая бросился ему на помощь.
Индейскую церемонию братания описал торговец Джеймс Томас, которому стоило большого труда убедить вождя команчей в искренности своих помыслов. После многочисленных перепетий индеец позвал его в свою палатку, но Томас, опасаясь предательства, отказался. Вождь злился и настаивал, гневно сверкая глазами. В итоге, видя, что индеец безоружен, торговец согласился и вошел в палатку, где был радушно принят женой индейца. Усевшись на бизонью шкуру, Томас внимательно следил за руками команча, решив пристрелить его при первой же опасности. Но вождь зажег трубку, и они курили, пока жена готовила еду. Когда все было готово, она протянула миску со словами: «К сожалению, у нас нет костного мозга, чтобы сварить с мясом, а бизоны сейчас тощие. Это лучшее, что у нас есть, и мы рады видеть тебя». Поев, мужчины снова молча покурили, после чего вождь выбил пепел себе в руку и спросил Томаса, знает ли торговец, что в две предыдущие встречи он хотел убить его. Томас ответил утвердительно, помятуя, как вождь дважды грабил его. Вождь объяснил, что, увидев у него лошадей, купленных у враждебных команчам осейджей, подозревал, что Томас продавал им ружья. Дело в том, что осейджи убили его брата, о котором он очень скорбел. Когда вождь рассказывал о брате, по щекам его текли слезы. Затем он положил пепел, который держал, в руке, на землю, взял горсть пепла из костра, прикрыл им пепел табака и трижды похлопал по нему ладонью. Он еще дважды брал пепел из костра и повторял процедуру. При этом он плакал и стенал так, что Томас начал бояться за свою безопасность. Но вождь поднял голову и сказал: «Теперь я похоронил брата, но нашел другого. Теперь ты мой брат. – После чего обнял его, повторяя: – Брат мой, брат мой». Индеец надел на шею торговца амулет, сказав, что он будет защищать его от всех врагов. Амулет принадлежал его брату, но, отправившись в последнюю битву, он забыл надеть его и был убит. С тех пор вождь команчей стал верным другом Джеймса Томаса.
