Воин пауни по имени Отдает Бедным. 1868 г.
Один из современников писал, что индейцы считают дичь, находившуюся на их территории, своей собственностью и «весьма ревностно относятся к появлению чужих охотников, для которых столкновение с ними (хозяевами. – Авт.) часто бывает фатальным». Вторгшийся враг представлял потенциальную опасность не возможностью закрепиться на привычной для племени территории, а несомненными последующими набегами и рейдами на оказавшиеся в окрестностях общины, а также использованием и, соответственно, сокращением обитавшей в данном районе дичи и пастбищ для лошадей. И хотя при сборе превентивного отряда могли звучать такие слова, как изгнать, смысловое значение их заключалось в отогнать от себя на безопасное расстояние, но никак не очистить от врагов принадлежавшие нашему племени земли. Белый торговец, проживший среди индейцев много лет, писал в середине XIX века: «Ни одно из этих равнинных племен не заявляет особых прав на какую-либо ограниченную территорию… Если дичь исчезала, они охотятся на нее на любых землях врагов, если способны защитить себя. Им нужна не земля, а источник пропитания». Даже из истории договорных отношений с евро-американцами видно, что понимание принадлежности земель тому или иному племени некоторое время было малодоступно для краснокожих обитателей Равнин. Подписывая первые договоры о продаже земли, они зачастую руководствовались лишь желанием получить обещанные подарки в обмен на отказ появляться в определенном районе. «Как можно продавать то, что принадлежит Великому Духу?»
Тем не менее каждое племя занимало некую территорию, которая, однако, четких границ не имела. Многие земли считались нейтральными и оспаривались сразу несколькими племенами. Размытость границ племенных территорий и оспариваемость различных участков несколькими племенами приводили к жестоким столкновениям между ними. Тем более не было четких границ между различными группами одного и того же племени или союзными племенами, что в период договоров с правительством США зачастую приводило к «продаже» одним племенем земель, на которые претендовало другое. На протяжении всего XIX века племенные территории постоянно менялись в результате усиления или ослабления тех или иных племен. Индейцы никогда не вели политических войн, преследующих захват чужих земель. Если дичь на занимаемой ими территории по каким-то причинам исчезала, они, если полагали, что смогут защитить себя, мигрировали на земли, занимаемые соседними племенами, в результате чего между ними происходили столкновения. Иногда племена создавали союзы, позволяющие им охотиться на землях друг друга и совместно отбиваться от врагов. Миграции бизоньих стад, являвшихся основным источником пропитания народов Дикого Запада, доступ к огромным табунам лошадей, дающим свободу передвижения и упрощавшим охоту на бизонов, а также к белым торговцам, от которых индейцы получали, помимо других товаров, огнестрельное оружие и боеприпасы, приводили к вытеснению слабых племен более сильными. Примером может послужить изгнание черноногими шошонов с Северных равнин в Скалистые горы, а также длительная война, а затем полный разгром и изгнание падуков (равнинных апачей) команчами в середине XVIII века. Широко известные сиу, ставшие впоследствии типичными равнинными индейцами, впервые появились на Равнинах только в последней четверти XVIII века, вытесняемые с востока сильными алгонкинскими племенами. Поначалу сиу приходили к селениям арикаров, манданов и хидатсов небольшими, разрозненными и нищими группами, но к 1800 году они уже владели огромными табунами и могли выставить сотни воинов. Слухи о богатстве сородичей на Равнинах привлекали к ним все новые группы сиу с востока, и в начале XIX века это племя стало одним из самых могучих народов Великих Равнин. Их постоянно возрастающая численность вела к необходимости расширения пастбищ для табунов и охотничьих угодий для обеспечения себя пищей. Однако захват чужих территорий не был целенаправленной и организованной политикой сиу, а представлял собой периодические вторжения на чужие земли и вытеснение с них живших там племен. При этом не было и не могло быть централизованного управления вторжением, поскольку оно никогда не было свойственно равнинным народам.
Следует отметить, что индейские племена редко отправляли военные отряды, целью которых было изгнать проникшие на их охотничьи территории вражеские общины. У них никогда не существовало системы пограничных постов, и два лагеря могли столкнуться только случайно.
Лишь с середины XIX века индейцы начали постепенно понимать необходимость защиты своих территорий, что в результате привело к многочисленным войнам с евро-американцами – в частности, к войне сиу за Черные Холмы 1876–1877 годов.
Глава 3
Влияние войны на жизнь племени
Влияние войны на церемониальную жизнь племени
Большинство индейских церемоний включало в себя элементы, так или иначе связанные с войной и боевыми заслугами, а перечисление совершенных воином подвигов было неотъемлемой частью практически всех общественных собраний. К примеру, во время Пляски Солнца, одной из наиболее важных племенных церемоний практически всех равнинных племен (кроме команчей, омахов, айовов, канзов, миссури, ото, осейджей и вичитов), в центре устанавливался ствол дерева, называемый «солнечным столбом». На поиски подходящего дерева индейцы отправляли отряд «разведчиков». На дереве считали «ку», как на настоящем враге, а в процессе церемонии для исполнения тех или иных ритуалов задействовались люди, имевшие на своем счету определенные воинские заслуги. Песни сиу, исполняемые во время поиска ствола для центрального столба Пляски Солнца, исполнялись также и во время поиска бизонов или врагов. Песни в честь воина могли петь во время ритуала Прошения Пищи перед его палаткой, Победных Плясок и на встрече военного общества.
Даже такие малозначительные в рамках племени события, как установка нового типи, были сопряжены с проведением ритуалов, напрямую связанных с войной. Женщины ставили новое типи, но в него никому нельзя было входить до соблюдения определенных ритуалов. У арапахо церемонию «освящения» новой палатки мог провести только тот воин, который, сражаясь на белом коне, посчитал «ку» на враге, также восседавшем на белом коне. Если в лагере такового не было, церемонию мог провести воин, посчитавший «ку» на враге, одетом в белую рубаху, скакавшем на темном коне. У шайенов церемонию проводил воин, убивший врага в его же палатке.
Для него и других храбрецов владелец нового типи устраивал пир. Очевидец сообщал, что шайенская церемония проводилась следующим образом. Когда палатка была готова, женщины, установившие ее, отошли, и к ней приблизился Маленький Медведь с группой других стариков. Сопровождающие остановились на некотором отдалении, стоя или рассевшись широким полукругом. Маленький Медведь, держа в руке небольшую палку, подошел ко входу и воткнул ее с левой (южной) стороны от входа. Повернувшись к собравшимся, он начал рассказывать: «Мы отправились в погоню за ютами. Огромный верховой отряд. С нами были Худой Бык и Большой Лук (кайовы. —Авт.). В середине дня мы нагнали ютов у Рэтон-Маунтинс. Их лагерь состоял из пяти типи. Мы атаковали, и я бросился к палатке, стоявшей слева. Только я приблизился ко входу в нее, как оттуда высунулась голова юта. Я пронзил его копьем. Мы скальпировали его и захватили нескольких лошадей». Закончив говорить, Маленький Медведь развернулся и вошел в новую палатку. За ним последовали остальные храбрецы – наиболее влиятельные люди вошли первыми. Если в шайенском лагере не было человека, совершившего необходимое деяние, они могли пригласить арапахо, на счету которого было таковое, и наоборот. Если же такого воина не было в обоих племенах, тогда пользовались услугами человека, посчитавшего «ку» внутри вражеского бруствера.
