Некко смотрит на мольберт, который ее мать смастерила из палок и досок в углу комнаты. На нем установлена последняя картина, накрытая рваной белой простыней, словно бесформенный призрак. В качестве палитры мама использовала кофейную крышку, но краска – водоворот землистых оттенков, которые Лили смешивала сама, пользуясь глиной, молотым кофе и ягодами, давно затвердел вместе с воткнутой кистью. Некко пересекает комнату, откидывает простыню и впервые изучает неоконченную картину; мама никогда не разрешала ей смотреть на холст, пока работа не была закончена.
Некко сразу же видит, что это другая картина, отличающаяся от обычного стиля ее матери. Это сцена из эпохи до Потопа. Она изобразила папу и Эррола в их старой гостиной. Они сидят на овальном ковре перед камином и играют в карты. Некко наклоняется поближе и рассматривает карты в руках у Эррола. Они больше похожи на карты Таро, и на каждой есть пугающий образ: огромная волна, пара костей с одной точкой на верхней грани, Человек-Цыпленок, испуганный мальчик за стеной пламени.
Образ Эррола на полу в гостиной так похож, что это пугает Некко. Мама уловила озорные искорки в его глазах и непокорную прядь темных волос, которая всегда падала на лоб, почти закрывая шрам над левым глазом. Некко почти слышит голос Эррола: «Хочешь сдать нам карты, маленькая Э.?»
Она протягивает руку, прикасается к его щеке и ощущает мазки краски на дереве. Вспоминает, как она была «маленькой Э», а он – «Большим Эр». Ему нравилось говорить, что вместе они «E2», а не сумма двух слагаемых. «Целое больше, чем сумма его частей», – говорил он.
Внезапно ее одолевает усталость. Смертельная усталость. Но нужно сделать еще кое-что, прежде чем отойти ко сну.
Поставив на стол рюкзак Гермеса, Некко начинает открывать всевозможные карманы и доставать вещи. Гермес никуда не выходил без своего рюкзака, и его изобретательность казалась почти волшебной. Каждый раз, когда ей что-то было нужно – английская булавка, свечка или печенье, – он совал руку в рюкзак и доставал требуемое.
Некко работает неторопливо, но целенаправленно, с почтением прикасаясь к каждому предмету и складывая их аккуратными рядами. Карандаш – это не просто карандаш, потому что Гермес был последним человеком, который прикасался к нему. Когда был жив.
Она не нашла единственную вещь, которую больше всего надеялась обнаружить: амулет со слоником на сломанной цепочке, который Гермес забрал для починки.
Не может быть, чтобы он пропал. Это единственная вещь, оставшаяся от отца.
Некко смаргивает слезы раздражения и внушает себе, что сейчас не время думать о пропавшем слонике. Теперь ничего не поделаешь. Она смотрит на первый ряд вещей, извлеченных из рюкзака Гермеса.
Кроме школьного ранца Тео с таблетками и деньгами там есть два фонарика, паяльник, металлическая фляжка, мотки проводов, отвертки, печатная плата, разнообразные батарейки, фомка, зажигалка «Зиппо», ириски, стопка каталожных карточек и ручка, крошечный швейный набор, связка черного нейлонового шнура, полдюжины краденых мобильных телефонов, ассортимент электронных шнуров и кабелей и нетбук, упакованный в мягкий футляр.
Некко открывает нетбук, который сразу же запрашивает пароль. Она пробует «Гермес», «Некко» и даже его настоящее имя «Мэттью». Не работает. Она захлопывает экран и смотрит на следующий ряд предметов из рюкзака.
Маленький набор первой помощи, рулон изоленты, рулон армированной клейкой ленты, три вида плоскогубцев, складной нож и, наконец, маленький кожаный кисет, которым Гермес пользовался в качестве бумажника. Внутри она находит четыре доллара двадцать центов, автобусный проездной и рукописную квитанцию из центра семейного досуга «Уэстмор-Лэйнс». Некко внимательно изучает квитанцию. Он потратил пятнадцать долларов – десять долларов плюс пятидолларовый залог за ключ – на месячную аренду шкафчика в камере хранения. Номер 213.
Некко достает из кармана странный ключ с круглым стержнем и оранжевой головкой.
213.
«Это все изменит».
Некко перевязывает шнурок и надевает ключ на шею. Откопав в школьном ранце потрепанную книгу «Принцесса и слон», Некко ложится на мамину кровать и зарывается лицом в подушку, стараясь уловить след родного запаха. Но осталась только пыль. Некко открывает книгу с посвящением на первой странице: «Лили, которая стала для меня всем». Некко закрывает книгу, сует ее под подушку, подтягивает колени к груди и желает, чтобы сон забрал ее и унес прочь.
Тео
«Я только что говорила с Джереми. Он рвет и мечет, Тео. Позвони, пожалуйста».
Тео прижимает телефон к уху и слушает сообщения.
Утренние уроки прошли как в тумане, она была не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме денег и пропавшего ранца. Она гадала, что произошло с Огненной Девой, и заставляла себя отвлечься от мысли о вязальной спице, воткнутой в глаз того парня, иначе ее бы стошнило прямо на желтую парту. Пока учителя бубнили о дериватах и аллегориях, Тео нервно рисовала спирали, вопросительные знаки и символы доллара в своей тетради. Наконец, незадолго до ланча она поняла, что должна убраться из школы и работать над решением своей проблемы. Кроме того, если Ханна и Джереми решат найти ее, то первым делом направятся в школу. Тео представляла, как они околачиваются на парадном крыльце и дожидаются звонка с последнего урока, чтобы поговорить с ней по душам, пока остальные будут выбегать из школы, как суетливые жуки.
Тео не собиралась попадаться в эту ловушку.
Остановившись у своего шкафчика, чтобы забрать мобильный телефон, Тео выскользнула через боковую дверь под яркое солнце и быстро пошла прочь в надежде, что никто не обратит внимания на ученицу, прогуливающую занятия.
Теперь, завернув за угол и скрывшись из виду, она продолжает слушать сообщения от Ханны. У нее пересохло в горле, стук сердца отдается в ушах.
«Уже больше девяти утра. Где ты?»
«Тео? Что происходит?»
«Я только что говорила с Джереми. Он рвет и мечет, Тео. Позвони, пожалуйста».
Последнее голосовое сообщение поступило час назад.
«Джереми едет сюда. Не знаю, что он сделает, если ты не вернешь деньги. Мне страшно. Позвони, пожалуйста».
Тео внушает себе, что она не собирается испытывать сочувствие к Ханне. Она не будет беспокоиться. Не будет представлять, как какой-то жадный до денег, спятивший от наркотиков козел избивает Ханну.
– Она сделала свой выбор, – произносит вслух Тео и сглатывает комок в горле. Она вспоминает, как проводила пальцами по ключице Ханны к маленькой ямке у нее на горле. Тео останавливала руку, ощущая пульс Ханны, и дивилась тому, какой странно уязвимой та выглядит, когда лежит обнаженной в постели, а ее кровь пульсирует под бледной веснушчатой кожей.
– Забудь об этом, – говорит себе Тео и спешит домой. Там она приступает к лихорадочному поиску денег, уже понимая, что это безнадежно и что она найдет лишь завалявшуюся мелочь… но нужно попробовать. Сначала она отправляется на крошечную кухню и обшаривает ящик для разного хлама, полный ржавых болтов, мертвых батареек, сломанных карандашей и мелочи (в основном центовых монеток), потом переходит к стенному шкафу в коридоре, где ищет в карманах пальто (и находит просроченный автобусный проездной, тридцать два цента и цилиндрик с мятными конфетами для свежести дыхания). Наконец, она идет в свою комнату и вытряхивает свинью-копилку (шесть долларов и двадцать два цента). У Тео с мамой есть одна дебетовая карточка на двоих, но она привязана к маминому банковскому счету, где никогда не водилось много денег. По уговору, Тео должна спрашивать заранее, если намерена списать с карточки больше десяти долларов.
