Тео идет на кухню и возвращается с газетой. Да, портрет Некко красуется на первой полосе, под фотографией бедного убитого мальчика.
– Вот дерьмо! – шепчет Теодора. – Ты знала, что он был сыном губернатора?
Некко качает головой; ее бледное лицо приобретает меловой оттенок.
– Мэттью Стэнтон, девятнадцать лет. Губернатор предложил награду в десять тысяч долларов любому, кто предоставит информацию, ведущую к твоему аресту. – Тео читает статью, потом сообщает: – Хорошая новость заключается в том, что они ничего не знают о тебе. По крайней мере, ничего толкового. Они называют тебя «неимущей молодой женщиной» и дают физическое описание. Какие-то ребята из школы помогли полицейскому художнику составить портрет. – Тео протягивает газету. – Выглядит довольно похоже, правда?
– А теперь тебя опознали люди из того магазина, так? – говорит Пруденс. – Наверное, полиция уже прочесывает окрестности.
Некко прикасается к ключу на шее.
– Я все равно должна увидеть, что лежит в этом шкафчике.
Теодора вздыхает, аккуратно складывает газету и возвращает ее в пластиковый пакет.
– Если я помогу тебе забрать это, ты отведешь меня туда, где спрятала ранец?
Некко кивает.
– У вас есть автомобиль, миссис Смолл? – спрашивает Теодора.
– Да, но…
– Нам нужно одолжить его.
Ни за что. Пруденс не подпустит этих девчонок к своему автомобилю. По правде говоря, она не уверена, что он вообще на ходу. Он уже целую вечность припаркован на стоянке за домом. Пруденс не обновляла права и страховку: у нее не было денег на такие вещи. Да в этом и не было необходимости: Пруденс ездила в школу и обратно на автобусе, который останавливался рядом с домом. Раз в неделю она выходила на рынке по пути домой.
– Я никому не отдам Мейбл, – говорит она.
– Мейбл? – спрашивает Теодора. – Вы назвали свой автомобиль Мейбл?
– Мэм, в том ранце лежат таблетки, – говорит Некко. – Одолжите нам автомобиль, и мы съездим в камеру хранения, а потом туда, где я спрятала ранец. Тео получит свои деньги, а вы получите больше… витаминов.
– А парень, с которым я собираюсь встретиться, чтобы вернуть деньги, может достать еще, – добавляет Теодора. – Целую кучу витаминов.
Пруденс задумывается, довольная тем, что в голове у нее прояснилось, а усталость отступила. Витамин уже работает, и она чувствует себя лучше. Более живой, готовой ко всему.
– Так я могу взять ключи, миссис Смолл? – спрашивает Теодора. – У меня есть права, и я хороший водитель. А потом мы принесем вам таблетки. Я могу оставить кое-что в качестве залога.
Пруденс думает еще несколько секунд.
– Повторяю, никто не получит Мейбл, – твердо говорит она.
– Но, миссис Смолл, вы же не хотите…
– Я сама поведу машину, – говорит Пруденс. – Я знаю, где находится кегельбан и центр досуга. Позвоню на работу и скажу, что не приду сегодня.
– Превосходно. – Теодора широко улыбается. – У нас есть план! – Она поворачивается и смотрит на Некко. – Но до отъезда нужно как-то изменить твой вид. У вас есть косметика, миссис Смолл? Еще хорошо бы примерить шарф или парик.
Пруденс улыбается. Теперь ей совсем хорошо. Она находится в своей стихии.
– Это цирк, дорогая. У нас есть тысячи масок.
Некко
Запахи центра семейного досуга окружают Некко сразу же после того, как она открывает дверь: натирка для полов, попкорн, пиво, дезинфицирующее средство для обработки обуви. Хотя центр открылся час назад, там уже полно народу, и у Некко от шума начинает болеть голова.
В кегельбане двенадцать дорожек, одна из которых занята компанией маленьких мальчиков, отмечающих чей-то день рождения. Они напялили картонные короны и колошматят друг друга картонными мечами. В центре есть большая площадка для игр с разными приспособлениями для лазания и бассейном, полным разноцветных шариков, где плавают несколько детей, чихая и хохоча.
Дети и взрослые суют золотистые жетоны в игровые автоматы: «Клешня», «Поймай шпиона» и другие. В углу стоит аппарат для предсказаний с манекеном старушечьей головы и надписью: «ЛЮБОВЬ? УДАЧА? МАДАМ ЗЕЛЕСКИ ЧИТАЕТ ВАШЕ БУДУЩЕЕ». Вывеска на помещении, затянутом красным театральным занавесом, гласит «ЛАЗЕРНЫЙ БОЙ».
– Туда, – говорит Тео и указывает на ряды шкафчиков в дальнем конце, рядом с туалетами. Ее длинные светлые волосы большей частью уложены под черным фетровым котелком. Она надела большие круглые очки с розовыми линзами из костюмерного сундука миссис Смолл и больше похожа на героиню пьесы, чем на обычного человека. Некко нацепила грязноватый светлый парик с волосами до плеч и голубой замшевый жакет с оборками. Лицо покрыто толстым слоем косметики; тональный крем придал ее бледному лицу оттенок оранжевого загара, дополненный липкой тушью для бровей и ресниц и ярко-красной помадой. На носу – солнечные очки Гермеса с зеркальными линзами. Очки успокаивают Некко, частично убирают яркость и шум и помогают ей отвлекаться от неприятного жжения и стягивания кожи на лице. Когда Некко мельком увидела свое отражение в стеклянной двери, то едва смогла узнать себя. Тео умоляла ее остаться в автомобиле вместе с миссис Смолл, пока она будет забирать содержимое шкафчика, но Некко отказалась. Это дело она не могла доверить никому. Однако теперь, когда она здесь, ей решительно не нравится это место. Шум и толкотня. Ощущение, будто все смотрят на нее и разоблачают нелепую маскировку.
Некко следует за Тео к закусочной, где мальчик подросткового возраста с угрями на лице заполняет витрину порциями жирной пиццы.
– Вам помочь? – окликает он.
– Спасибо, но мы спешим, – жизнерадостно отзывается Тео. Некко чувствует, как он провожает их взглядом, пока они идут к ярко-оранжевым шкафчикам. Она осматривает ряды, пока не замечает номер 213.
Два плюс один равно три. Если бы цифры менялись последовательно, то дальше бы находились 314, 415, 516.
Некко вспоминает, что отец часто предлагал ей и Эрролу такие математические задачки. Она закрывает глаза и представляет себя лежащей на ковре в гостиной. Некко могла валяться целыми часами, так сосредоточившись на числах, что все остальное отступало на задний план.
Эррол быстро начинал скучать; он стремился к настоящим математическим проблемам.
– Знаешь, нам нужно что-то такое, чтобы мы получили навыки, которыми сможем пользоваться в реальной жизни, – однажды сказал он.
– Но это тоже полезный навык, – возразил отец.
– Да, если мы вырастем и станем шифровальщиками, шпионами или кем-то в этом роде.
– А твоей сестре нравится, – сказал отец.
Эррол улыбнулся.
– Хочешь стать шпионкой, маленькая Э?
– Может быть, – ответила она. – Но если я стану разведчицей, то не скажу тебе, и ты никогда не узнаешь об этом.
