«Здесь была Ленор».
«Эдди сосет член».
«Не бойся Жнеца Душ».
В голове у Некко что-то гулко стучит, дыхание учащается. Она проходит по коридору в комнату Эррола и останавливается как вкопанная. На кровати лежит спальный мешок (почему они забрали ее кровать, а у него все оставили?), рядом валяется фонарик и портативная туристическая лампа. Повсюду разбросаны фантики от конфет. Книжки комиксов. Газеты. Аккуратная стопка одежды, поношенные ботинки.
Тео подходит сзади и оглядывается вокруг.
– Здесь кто-то живет, – говорит она.
Некко должна выбранить ее и сказать, что она должна была оставаться снаружи, как было велено, но на самом деле она рада обществу Тео.
– Это комната моего брата Эррола, – говорит Некко.
– Вот дерьмо. Думаешь, он остановился здесь?
– Возможно, – отвечает Некко. Она смотрит на конфетные обертки и замечает целлофановую упаковку из-под банок безалкогольного корневого пива, которое так любит Эррол.
– Интересно, где он сейчас? – Тео смотрит на часы. – Полдень уже миновал.
– Я не знаю.
– Некко, тебе не кажется, что это странно… во всех бумагах, которые Гермес оставил тебе, в газетных статьях и материалах о твоей семье ни разу не упоминается о твоем брате? Даже в некрологе твоего отца. Только ты, твой отец и твоя мама.
– Но он мой брат, – говорит Некко и, моргая, смотрит на Тео, которая в котелке и круглых очках теперь стоит у окна.
– Ты уверена, что у тебя был брат? Может, это одна из историй, выдуманных твоей матерью?
– Нет, я уверена.
У Некко все плывет перед глазами. Она снова чувствует нехорошую легкость в голове и тяжело опускается на кровать. Дрожащими пальцами возвращает клинок в самодельные ножны. Мама лгала о многих событиях: что Эррол погиб, что дом разрушен, что все унесла река. Но ее воспоминания об Эрроле уходят в более далекое прошлое.
Некко помнит прикосновение рук Эррола к своей спине, когда он подсаживал ее на качели во дворе.
«Хочешь прыгнуть выше луны? – спрашивал он. – Хочешь стать чудо-коровой?»
Внизу хлопает дверь, и слышится звук шагов.
– Эва? – зовет Эррол.
Некко спрыгивает с кровати и бросает Тео красноречивый взгляд, как бы говоря:
«Видишь, он все-таки настоящий!»
Некко понимает, что это ее брат и что она должна быть рада и взволнована тем, что он пришел сюда. Но на самом деле она испугана. Ей вдруг хочется оказаться подальше отсюда.
«Опасность, – взывает голос из глубины ее памяти. – Вы в опасности».
Она лихорадочно оглядывается в поисках выхода, но видит лишь окно, а они находятся на втором этаже.
– Где ты? – зовет Эррол.
Она вспоминает, как вчера он настоятельно просил ее прийти без сопровождения.
– Тео, – шепчет Некко. – Он здесь. Прячься, быстрее! – Она указывает на шкаф.
– О нет, – шепчет Тео. – Еще один проклятый шкаф!
Она быстро проходит на цыпочках к шкафу, залезает внутрь и закрывает дверь почти до конца.
– Я здесь, – откликается Некко, и брат внезапно появляется в дверном проеме.
Но что-то не так. У него под глазом синяк, а половина лица сильно распухла.
– Что случилось, Эррол? – спрашивает она и делает шаг к брату. Но потом застывает на месте, увидев пистолет в его руке. – Зачем тебе это? – Некко кажется, что из легких вышел весь воздух. Она отступает назад.
– Садись на кровать, – говорит Эррол, и это больше похоже на приказ, чем на братскую просьбу.
Некко подчиняется. Она думает о словах Тео: «Ты уверена, что у тебя был брат?»
Но Некко уверена. Когда-то, давным-давно они жили здесь, в этом доме. Он был Большим Эр, а она – Маленькой Э. Они играли в криббедж. Он качал ее на качелях.
– Медленно достань нож и положи на пол, – говорит Эррол.
Некко наклоняется, расстегивает ножны, достает нож и кладет на пол.
– Теперь подтолкни его ко мне, – велит Эррол.
Она толкает нож ногой, так что он скользит по полу и останавливается за пределами досягаемости, но рядом со шкафом.
Эррол входит в комнату и начинает расхаживать взад-вперед у подножия кровати.
– Эва, у нас мало времени. – Его голос звучит безнадежно, умоляюще. – Мне нужно знать, что папа сделал с чертежами.
– С чертежами? Какие чертежи? Я не знаю…
– Он сказал мне, что они в надежном месте и что ты знаешь, где их найти.
– Когда? Когда он это сказал, Эррол? Потому что я даже не имею понятия, о чем ты говоришь.
– Он сказал мне в тот последний день. В день наводнения.
Эррол останавливается. Он держит пистолет в правой руке и трет щеку левой рукой. Роль «плохого парня с пистолетом» совсем не идет ему. Он чувствует себя неуютно в этой роли.
– Я пытался предупредить его, – говорит Эррол хнычущим, мальчишеским тоном. – Но было уже слишком поздно. А теперь… теперь я пытаюсь предупредить тебя.
«Проклятье, – думает Некко. – Это плохо, очень плохо».
– Поэтому ты взял пистолет? Тонкое предупреждение, Эррол.
– Эва, тот человек, который придет, сделает только хуже. Гораздо хуже.
– Ты хочешь сказать, Змеиный Глаз?
– Так его называла мама.
– Как его зовут на самом деле?
Эррол качает головой.
– Это не важно. Все, что тебе нужно знать, – он очень плохой человек, Эва. Ты должна верить мне. Не знаю, что он с тобой сделает, если ты не скажешь мне, где спрятаны чертежи. С нами обоими. Ты видела, что случилось с твоим другом. Этот тип не любит шутить. Он знает, что делает. Он легко дурачит людей, манипулирует ими. Он ставит тебя в такое положение, когда у тебя нет выбора: остается делать только то, что он скажет. Он растопчет тебя, Эва.
Некко уверена, что ее голова вот-вот взорвется. Сколько раз она должна повторять это?
– У меня нет никаких чертежей!
– Но папа рассказал тебе, как найти их. Подумай, Эва. Он должен был сказать тебе… в тот последний день.
Некко качает головой:
– Я не помню.
– А что ты помнишь о том дне?
«Больше, чем несколько часов назад», – думает Некко.
Здесь, у себя дома, легче вернуть обратно все, что было забыто. Шлюзы открываются.
Она падает на кровать и закрывает глаза.
– Шел дождь, – говорит Некко.
