Двое истопников, надумавших в свободное время изучить ночные клубы Гарлема, проигнорировали предупреждающие сигналы, которые подал Макнэр сиреной корабля, и их, вероятно, настигло радиоактивное облако, а вот остальные уцелели. В пятнадцати километрах от Вашингтона они нагнали четырех кочевников на верблюдах – из племени Руководителей. Макнэр рассказал им про облако ионизованного газа, и хотя туземцы не знали, что это такое, они все равно испугались – после страшных-то россказней о смерти в воздухе над городами. Руководители тут же побросали своих верблюдов и залезли на заднее сиденье старинного «бьюика».
В Вашингтоне компания встретилась с обеспокоенной толпой разномастных индейцев – все они покинули свои промысловые угодья из-за небесных знамений в виде огромного космического корабля, чье появление предвещало таинственные землетрясения и взрывы на атомных электростанциях. Многие члены племени Гангстеров, как обнаружил Макнэр, страдали от лейкемии и получили лучевые ожоги во время толчков, разрушивших Цинциннати и Кливленд.
Все произошедшее озадачило как Макнэра, так и Уэйна с Анной, которые слушали его рассказ, отдыхая в «Холидей Инн» в Додж-Сити.
– По всей Америке около трехсот атомных станций, – говорил Макнэр. – Неужели было задумано так, чтобы все они рванули ровно через век, будто оружие Судного дня? Невероятно. Анна, Уэйн, подумайте об этом.
Анна едва заметно повела ручным зеркалом, продолжая разглядывать волдыри на лице. Без макияжа и с замотанными в полотенце волосами она походила на бледную изнуренную монахиню.
– Знаю… Наверное, в последние дни Белый дом в панике отдавал безумные указы.
– Тоже верно. Но почему землетрясения случаются в произвольном порядке, а не в соответствии с тектоническими линиями? Разлом Сан-Андреас не проходит через остров Чаппакуиддик. Сила толчков по шкале Рихтера там выше, а продолжительность при этом очень короткая, и каким-то поразительным образом такому краткому землетрясению удается уничтожить активную зону реактора ближайшей атомной станции.
После всех этих загадочных происшествий можно было подумать, что земная мантия Соединенных Штатов трескается, словно гигантское печенье. Таинственные видения в небе, о которых говорили индейцы, объяснялись легко – суеверные и невежественные протоамериканцы, чье воображение подпитывалось кактусовым вином и гашишем, проецировали собственные страхи на каждый куст в пустыне.
– Видения были и у меня, Макнэр, – возразил Уэйн, лежа на диване у бассейна. – Не космический корабль, а громадных размеров Джон Уэйн, Генри Фонда, Гэри Купер и Алан Лэдд. И они мне не почудились, Штайнер тоже их видел.
– Конечно. Только вот Штайнер…
И Анна, и Макнэр скептически отнеслись к рассказам Уэйна о гигантских актерах, объяснив увиденное его болезненным состоянием. Уэйна, тем не менее, тревожили слова кочевников, странные и зловещие, в особенности упоминание молодого лысого мужчины с кровоподтеками на лице и пристальным взглядом фанатика, причудливого психопата среди похожих на Микки Мауса существ. Еще они упоминали мрачного человека в синем костюме – что-то вроде божества Руководителей, неотомщенный дух всех манхэттенцев, которым по утрам приходилось подолгу добираться на работу…
И все же на данный момент Уэйн был только рад, что Макнэр нашел их, изнемогающих, в Додж-Сити. Члены экипажа пока оставались в Вашингтоне. Моряки, любители глубин и соленого ветра, были не в восторге от идеи путешествия по пустыне. Они собирались основать базу, руководить индейцами (главный боцман предложил Нью-Джерси в качестве подходящей резервации, ведь там суровый климат и полно автострад, кинотеатров под открытым небом и магазинов с кричащими украшениями – самое то для аборигенов) и искать радиооборудование, чтобы связаться хоть с каким-нибудь из спасательных судов, которые должны были отправить за ними по приказу Москвы.
Макнэр оставил коллег заниматься всеми этими делами, а сам отправился в путь вместе с Хайнцем, Пепсодентом, Джи-Эм, Ксерокс и малышом, которого, недолго думая, назвали «Дабл-ю-ти-оу-пи» в честь радиостанции, в холле которой успешно прошли роды. Руководители развили вкус к автомобилям и бескрайним дорогам, да и сам Макнэр горел желанием вдоль и поперек исследовать Америку с ее замолкшими фабриками и машиностроительными заводами, угольными шахтами и верфями, желая проверить, получится ли вновь запустить механизм под названием «американская мечта». Он больше не мог довериться Уэйну и даже Анне Саммерс – что бы там они ни утверждали, их лица были карикатурно разрисованы не только ради защиты от солнца. Смерть Орловского и Риччи оставила свой след, так что Макнэр предпочитал держаться от Уэйна и Анны на расстоянии.
Найти их скорее помогла удача, чем клубы черного дыма над сожженными городками. Исколесив Средний Запад, обнаружив и вновь потеряв следы верблюдов, Макнэр в конце концов наткнулся на труп одного из вьючных животных на заправке у Сент-Луиса. Он заметил разлагающиеся останки с «Госсамера Альбатроса», снятого с выставочного стенда в Смитсоновском институте. Каждые семьдесят километров они останавливались для заправки машин углем – в просторном багажнике каждой поместилась тонна антрацита, – а Макнэр поднимался в воздух, крутя педали планера, чтобы осмотреть пустыню сверху. Как раз в одном из таких полетов над окраинами Топики он и заметил столб дыма, черным пальцем указывающий на белую пустыню, в которой творилось нечто странное.
– Мы подоспели буквально в последнюю минуту, – рассказывал Макнэр двум выжившим. – На следующий поезд на Юму вам было не успеть. Одному богу известно, куда вы вообще направлялись, все раскрашенные, как трансвеститы… – Макнэр, стоящий у пустого бассейна «Холидей Инн», резко глянул на Уэйна и Анну. Несмотря на какое-то напряжение, что-то их все же объединяло. – Жаль, что так вышло с Риччи – я и сам ему не доверял. Его каюта на «Аполлоне» была набита пистолетами, он, похоже, обчистил все оружейные магазины Манхэттена. Плохо, что не удалось спасти Орловского. А капитан наверняка где-то бродит. Он вернется, Уэйн, вернется, когда будет готов. Мне все время казалось, что он ставит над собой некий эксперимент…
Уэйн глубокомысленно кивнул в ответ. Из-за явного недоверия Макнэра он не стал распространяться об истинном характере предательства Штайнера. Что интересно, Уэйн вовсе не чувствовал себя обиженным, оправдывая исчезновение капитана глубоко личными мотивами, что двигали им – да и всеми, кто отправился в путешествие к берегам Нового Света. Соединенные Штаты основывались на предположении, что здесь каждый может воплотить в жизнь самые смелые мечты, исследовать самые невероятные возможности.
И все-таки смерть Орловского не шла у Уэйна из головы. Он вспоминал умирающего главу экспедиции, его накрашенные щеки, покрытые песком. Уэйн тащил его за собой по шоссе на деревянных носилках, а Орловский все твердил: «Ты виноват, Уэйн, это ты привел нас сюда, надо было высадить тебя на Азорских островах… ты, маленький безбилетник, хочешь быть президентом сильнее меня…». Уже под конец Грегор добавил: «Ты Никсон, Уэйн. Один срок, всего один короткий срок…»
Насчет Риччи, чье тело Пепсодент обнаружил в песчаной пыли тематического парка, Уэйн сказал Макнэру и Анне Саммерс, что физика пришлось пристрелить, потому что он сбежал, прихватив остатки воды. Только вот пуля, пробившая затылок Риччи, вылетела не из винтовки Уэйна. Пока Уэйн на коленях дополз до драгоценной канистры, Пол уже умер. По лишь ему понятным причинам в дело вступил Штайнер, этот странный ангел-хранитель, позволивший Уэйну командовать экспедицией чуть ли не с самого начала путешествия.
