– Анна, но… – Уэйн пытался подобрать слова, чтобы обнадежить ее. На Сахара-авеню их защищал плотный лесной покров, сквозь который виднелась лишь узкая полоска неба. Ближе к отелю «Сахара» послышался жуткий грохот, и мимо промчался огромный вертолет. Показав Пепсоденту и двум девчонкам, что надо остановиться, Уэйн посмотрел вверх на «Си-кинг», личное воздушное судно президента с узнаваемыми пулеметами и мобильным отделением реанимации. Оружейные стволы двигались из стороны в сторону, обыскивая улицы, и сквозь длинные листья пальм Уэйн разглядел желтый шлем Пако в кабине. Позади него на своем стуле скользил Мэнсон с бегающими глазами на мертвенно-бледном лице. Он произнес что-то в микрофон, и вертолет резко накренился. Пулеметы обстреливали брошенные машины, пробивая их крыши потоком металлического дождя.
Вертолет помчал дальше, продолжая свою отвратительную разведку в поисках того, что можно уничтожить.
– Все, улетели, теперь мы доставим Макнэра в отель, – успокаивал Уэйн Анну, вцепившуюся в руль. – А потом сбежим, поедем в Лос-Анджелес.
– Уэйн, ты слышал, что я тебе сказала про ракеты? – Анна привстала и отстранилась от него, глядя на Уэйна с твердым спокойствием. – Снаряды наготове. Шесть крылатых и два «Титана», все с ядерными боеголовками.
– Знаю. – Уэйн прислушался к затихающему вдали реву «Си-кинга». На мгновение он почувствовал себя так же, как те напуганные подростки в «Золотом самородке», однако добавил как можно увереннее: – Не волнуйся, перед отъездом я арестую Мэнсона и стану президентом.
Глава 26
«Титаны» и крылатые ракеты
На следующие три дня они обосновались на десятом этаже «Сахары». В первую ночь Макнэра сразила лихорадка, но потом под присмотром Анны он стабильно пошел на поправку. Механик лежал в темной спальне с опущенными жалюзи, которые не пропускали внутрь невероятно яркие огни города. Пепсодент сидел на корточках у изножья кровати, держа на коленях автомат, и хмурился – снаружи грохотали зенитные снаряды, под вой сирен бесперебойно стреляли пулеметы.
Другие индейцы – Ксерокс и Джи-эм во главе с проницательным Хайнцем – днем раньше уехали. Заправили древний «форд-гэлакси» и махнули в Калифорнию. Если повезет, то вертолеты Мэнсона не заметят медленную паровую машину. Оставшись без своих соплеменников, Пепсодент стоически охранял Макнэра и помогал Анне обмывать его и менять повязки.
Уэйн тем временем тоже дежурил, только на крыше «Сахары». Оттуда он наблюдал за окончательным развалом джунглевой империи Мэнсона, крах которой унес с собой и мечты Уэйна о возрожденной Америке. Мэнсон глушил радиопространство над Лас-Вегасом, но сквозь помехи иногда прорывались сообщения от экспедиций из Малибу и Финикса. Судя по всему, обе уже приближались к Вегасу. В Малибу небольшая флотилия выгрузила транспортные средства и запасы, а затем рассредоточилась по бухте Лос-Анджелеса отдельными группами, чтобы избежать риска ракетной атаки с воздуха.
На второй день в «Сахаре» Уэйн и Анна поймали обрывок сводки новостей: по какой-то необъяснимой причине Мэнсон запустил одного из двух огромных «Титанов» не в Лос-Анджелес или Финикс, а в Де-Мойн, заброшенный город посреди пустыни к востоку от Скалистых гор.
– Значит, остается еще шесть крылатых ракет и один «Титан», – сказал Уэйн. – Но почему вдруг Де-Мойн? Почему не Вашингтон или Нью-Йорк? Он же ненавидел влиятельные города восточного побережья.
– Безумный порыв напоследок. Я всегда знала, что Мэнсон ненормальный, а мы ему потакали… – В залитой сероватым светом комнате Макнэр с трудом пил чай из кружки, которую Пепсодент прижимал к его бороде. – Конечно, может, сбились системы наведения, или Мэнсон не в силах управлять их картосхемами. Что за идиот вообще привел ракеты в боеготовность?
Уэйн проигнорировал ее вопрос. У него были причины на то, чтобы умолчать о встрече с доктором Флемингом в «Конвеншн-сентре», однако сообщение об атаке на Де-Мойн вызвало тревогу.
– Анна, это не Мэнсон. У него все просчитано до мельчайших деталей.
Вздрогнув, Анна посмотрела сквозь жалюзи на пылающий огнями город.
– Но где он? Где этот Военный зал?
– Неизвестно. Он никогда о нем не говорил. – Даже Флеминг, несмотря на свое отвращение к Мэнсону, не упоминал секретную штаб-квартиру.
К счастью, в этот смутный период времени самолеты-разведчики продолжали совершать вылеты. Их инверсионные следы пересекались с полосками на самих воздушных судах. Возможно, они фотографировали с воздуха город и аэропорт, пытаясь оценить военные ресурсы и рассредоточение войск Мэнсона. Кто бы мог подумать, что Лас-Вегас охраняет армия из разношерстных подростков? В попытке ослепить объективы разведчиков Мэнсон направлял в город все больше электричества. Неоновые фасады казино и отелей теперь представляли собой то ли поток белой лавы, то ли раскаленно-сиреневатый водопад. Казалось, что джунгли вокруг пылают, а бульвар Лас-Вегас и центр города превратились в яркое царство без единой тени, в котором изредка проезжающая бронированная машина выглядела призрачным драконом в жерле огненной печи.
На закате коротковолновые сообщения от приближающихся экспедиций наконец-то прорвались сквозь помехи: всем в Лас-Вегасе предлагали сложить оружие и сотрудничать с наступающими войсками. В ответ послышался голос Мэнсона; он произнес нудную высокопарную речь на тему грязи, болезней, бюрократии и смерти, как будто он вещал не из Вегаса, а из зараженного города с миллионом картотечных шкафов.
Уэйн оцепеневшим взглядом наблюдал за событиями с крыши «Сахары» в самой середине бульвара Лас-Вегас. Анна Саммерс пыталась привести его в чувство. На третье утро, когда сирена воздушной тревоги сообщила об очередном самолете-разведчике, она оставила Макнэра, который уже пришел в себя, и поднялась на лифте на смотровую площадку.
Уэйн смотрел на лазерное изображение солдата с карабином – гигант в шлеме и бронежилете возвышался над городом на три сотни метров. Снаряды в установках на «Сэндс» и «Парадиз» закончились, так что теперь Мэнсон защищал свое царство с помощью громадных призрачных фигур. Бог знает, что подумали пилоты разведчиков, когда им навстречу поднялись гримасничающие великаны. В небе сменяла друг друга целая толпа бойцов и стрелков: боксер Джо Луис делал выпады то слева, то справа, хватая самолеты, Кинг-Конг дергался в предсмертной агонии и даже сам Мэнсон в синем костюме и фетровой шляпе затмил собой ослепительно-яркое небо – он походил на мрачного гробовщика в амбициозной, но довольно безвкусной рекламе.
– Последнее изображение наводит больше всего грусти, – признался Уэйн. – Однако есть в нем и некое трагическое достоинство.
– Ну же, Уэйн, не время сдаваться. – Стоя позади, Анна обняла его за плечи – она не проявляла к нему нежности со времен «Аполлона». – Ты пересек континент и привел нас сюда. А Лас-Вегас всегда был лишь самой яркой лампочкой в мире. Мы можем начать все заново в другом месте, в Пасадене или Санта-Барбаре.
– В Пасадене? – Теперь уже вздрогнул Уэйн. – Разве ты не понимаешь, Анна? Мы оказались в Лас-Вегасе не случайно – как и Мэнсон, как и Хьюз. – Уэйн показал на прозрачную фигуру солдата, возвышающуюся над ними. Тот ступал огромными ногами по крышам «Минт» и «Сиркус-сиркус», стреляя из карабина по полосатым самолетам, влетающим в его грудь. – Думаю, Мэнсон сегодня устроил шоу лично для меня – это же Джон Уэйн из «Песков Иводзимы». Нам все кажется шуткой, но в этом и есть суть. Именно здесь зарождались самые настоящие мечты…
