В 3 часа ночи 5 июля 2010 года могила Бобби Фишера была вскрыта группой экспертов из Официального управления кладбищами Рейкьявика. Необычное время для проведения эксгумации выбрали для того, чтобы помешать репортерам или зевакам увидеть труп, и не дать его сфотографировать. После снятия почвы до уровня крышки гроба, его окопали по периметру, чтобы рядом могли встать несколько человек. Мрачная группа людей, словно оплакивающих покойного, смотрела вниз на гроб и на выкопанное вокруг него пространство: преподобный Кристин А. Фридфиннссон, пастор церкви; некоторые из церковных старейшин; судебные эксперты; официальные правительственные лица; юристы, представляющие интересы каждой из сторон; д-р Оскар Рейкдалссон, руководивший эксгумацией; и Олафур Кьяртанссон, шериф Селфосса — городка, расположенного рядом с кладбищем. Все они присутствовали с тем, чтобы обеспечить уважительность и профессионализм процедуры, и для того, чтобы эксгумация не была скомпрометирована.
В четыре часа утра, непосредственно перед взятием пробы на ДНК, над местом захоронения развернули большой белый тент, чтобы еще надежнее закрыть происходящее от посторонних. Наступало тихое и красивое летнее утро с мирным ветром.
Гроб не поднимали и не двигали, но крышку открыли. Некоторые журналисты писали, что тело не извлекали, а просто буром пробили землю, крышку гроба и так добрались до тела Бобби. Шериф Кьяртанссон на следующий день опроверг это утверждение. Никакой бур не использовался, заявил он, образцы взяты непосредственно из тела Бобби.
Обычно при ДНК-эксгумации забирают несколько образцов на случай, если один окажется непригодным. Судебные медэксперты рекомендуют брать образцы из ногтя, зуба, ткани тела и бедра. При эксгумации Бобби был взят фрагмент кости маленького пальца левой ноги в дополнение к семи образцам ткани — достаточно для точного тестирования. Как только процедура была завершена, гроб засыпали землей вперемешку с лавой и пылью от остаточного пепла, занесенного в Селфосс после недавнего извержения вулкана. Травяной торф, снятый с могилы при эксгумации, вернули на место. Образцы упаковали и отправили в судебную лабораторию в Германию для анализа. От исландской ДНК-лаборатории отказались, чтобы исключить возможность компрометации или споров.
Идея потревожить мертвое тело любому может показаться кощунственной — некоторые религии, как, например, ислам или иудаизм, это запрещают (допуская лишь в исключительных случаях), но Бобби, охранявший свою личную жизнь, и — особенно ближе к смерти — как мало кто в мире, безусловно, счел бы произошедшее финальным актом неуважения. Даже после смерти его не оставили в покое.
Но, в каком-то смысле, он стал высшим судьей. Согласно статье 17, акт 76/2003 исландского парламента «мужчина считается отцом ребенка, если результат ДНК-анализа безусловен [в отношении факта, что он отец]. Иначе он не считается отцом». Через шесть недель после эксгумации окружной суд Рейкьявика объявил результаты анализа: ДНК-пробы не совпадали. Бобби Фишер не является отцом Джинки.
Итак, Джинки более не считалась наследницей, претендентами оставались Миёко Ватаи, племянники Тарги и налоговое ведомство США.
Подобно шахматной партии между равными соперниками, борьба продолжалась. Сэмюэль Эстимо, шахматный мастер и юрист Джинки на Филиппинах, написал Богасону — исландскому коллеге, что признавать отказ по иску Джинки еще рано. Полагая возможность мошенничества, Эстимо написал письмо в «Нью-Йорк Таймс», а также в другие медиа следующего содержания:
Эксгумация могилы Бобби Фишера проводилась с процедурными нарушениями. Его гроб следовало извлечь из могилы и открыть, чтобы быть уверенными в том, что семь образцов ткани, взятые с останков, находящихся в гробе, принадлежали именно Бобби Фишеру. Процедура вызывает сомнения. Место захоронения принадлежит семье Гардара Сверриссона, близкого друга Миёко Ватаи, одной из истиц по делу о наследстве Бобби. Он имел полный доступ к могиле без ведома пастора. Фишер был похоронен перед церковью ранним январским утром без уведомления пастора. Кто знает, что могло произойти между датой похорон и днями перед эксгумацией.
Хотя Богасон предупреждал Эстимо, что его предположения посчитают клеветническими, и что ему следует признать дело закрытым для его клиента Джинки, Эстимо решил не сдаваться. Он запросил ДНК-образцы от племянников Бобби, чтобы проверить через их семейную наследственность, действительно ли образцы, взятые при эксгумации, соответствуют ДНК Бобби. Очевидный подтекст запроса Эстимо — что другое тело взамен тела Бобби каким-то образом поместили в могилу — стало для многих проверкой на доверчивость. А идея обмана при эксгумации казалась еще более невероятной. В присутствии стольких официальных лиц, врачей, ученых, представителей церкви — всех этих людей, стремившихся ответить на вопрос, являлся ли Бобби отцом Джинки, казалось невозможным, что эксгумация могла быть осуществлена не должным образом. Тем не менее, исландский суд вновь открыл дело, чтобы юрист Джинки мог представить дополнительные свидетельства в пользу ее утверждения, будто она приходится Бобби дочерью. Богасон, несогласный с Эстимо, вышел из дела. Эстимо вновь попросил, чтобы братья Тарги предоставили их ДНК для сравнения их образцов с теми, что были взяты из гроба. Если они не совпадут, Эстимо мог бы утверждать, что образцы, взятые из тела Бобби, подделаны.
Но даже если результат теста окажется положительным, Эстимо утверждал, что Джинки Янг должна считаться его наследницей, поскольку Бобби обращался с ней как с дочерью. Но возникал вопрос: если бы наследство не было столь большим, велась бы борьба за то, чтобы считаться законным наследником Бобби, столь же остро? Но дело не только в деньгах: на кону была законность отцовства — биологического или номинального, и филиппинской нации хотелось знать, является ли ее гражданка Джинки Янг дочерью величайшего шахматиста в истории.
Тем временем у братьев Тарг на пути к наследству осталась одна претендентка — Миёко. Или, во всяком случае, Миёко оставалась бы единственным препятствием, если бы не правительство США, которое, по иронии судьбы, может выйти из этого шахматного матча главным победителем
[26]. Если налоговое ведомство США сумеет получить налоги, не уплаченные Бобби, а также штрафы, «призовой фонд» в миллионы долларов, за который борются предполагаемые наследники, существенно уменьшится. От целого состояния могут остаться гроши, что станет для наследников поражением.
И каким же останется наследство, завещанное Бобби? Для шахматистов, для всех тех, кто следил за историей взлета Бобби Фишера, которого многие считают величайшим шахматистом из всех, когда-либо живших на Земле, его наследием — для наследников, равно как и для всего мира — может стать благоговейное восхищение, которое вызывало его блистательное искусство.
Послесловие
Хотя начал я писать книгу о Бобби много лет назад, его жизнь и блестящую, противоречивую карьеру отличали такие причудливые извивы, что мне стало понятно: часть ранее мною написанного о нем — например, вера в то, что он станет самым активным чемпионом мира в шахматной истории — и некоторые сведения, полученные мною от людей, знавших его и встречавшихся с ним за доской, должна быть прояснена или переоценена. «Ртутный» Бобби постоянно открывался новыми и неожиданными гранями своей личности; обнаружившиеся после смерти некоторые новые сведения о нем выходят далеко за пределы моих ожиданий. Попытка «измерить» мутации Бобби Фишера стали причиной написания книги «Конец игры».
