Фон Либенфельс щелкнул выключателем, и свет нескольких ламп озарил помещение, словно созданное для того, чтобы вместить десяток коек и кушетку, похожую на операционную. Вдоль стен блестели стеклами шкафы, наполненные разнообразными медицинскими принадлежностями.
– Вот они! – фон Либенфельс потер руки, и во взгляде его, обращенном на людей, пристегнутых к койкам широкими ремнями, отразился хищный интерес. Такой бывает у энтомолога при виде занятной бабочки, насаженной на булавку.
Первый из подопытных явно был мертв. Лицо его чудовищно раздулось и посинело, язык вывалился.
– Что, неудача? – спросил Виллигут, разглядывая труп.
– Да, – сокрушенно покачал головой фон Либенфельс. – Неверно подобранное сочетание рун.
На табличке, повешенной на шею покойника, была изображена сложная комбинация из рунических знаков.
– И много у вас таких неудач? – поинтересовался бригаденфюрер, разглядывая следующего из лежащих на койках. Это был тот самый толстяк, что страдал астмой. Сейчас его дыхания не было слышно, а лицо подергивалось, словно ему снились страшные сны.
– Трое, – ответил фон Либенфельс. – Еще трое, скорее всего, умрут к утру. Остальные – пока не знаю. Мы ввели всем им одну разновидность сыворотки и изменили только трансформирующие руны. Если эта серия будет провальной, то понадобится еще десяток подопытных.
– Уж постарайтесь, чтобы она была успешной, – сказал Виллигут с улыбкой. – А то мне опять придется ехать в Линц.
Ответом ему стал искренний раскатистый смех.
Глава 12
…арийцы Центральной Европы – все тевтонские народы, включая немцев – осознав Принцип Диады, развивали духовное и физическое как неделимые и равные категории – и таким образом сохранили не только этническую индивидуальность, но и свободу в целом. Владея обеими из указанных категорий, они могли удерживать и сохранить свою подлинную арийскую касту Арманов как священнический класс, в отличие от других остальных народов Земли.
Гвидо фон Лист, 1908
Верхняя Австрия, берег Дуная
примерно в пятнадцати километрах ниже города Линца
1 августа 1945 года, 5:12 – 5:47
Над Дунаем висел серый утренний туман, плотный, словно мешковина. Мерно плескалась вода о борта, да легкий шум доносился чуть спереди и справа по борту – там высаживались на берег первый и второй взводы. Птицы, обычно приветствующие приближающийся восход дружным пением, молчали. Туман тоже действовал им на нервы.
Осталась позади бессонная ночь, проведенная на палубе, под дождем. Он стих только полчаса назад, и бойцам, чтобы избежать простуды, пришлось выдать по сто фронтовых грамм.
Петр выпил бы и сам, но, не желая притуплять чувства, отказался и, будучи трезвым, мучился беспокойством – а вдруг вышла ошибка с координатами, и там, за туманом, – не пустынный лесистый берег, а поселок или город? Пусть даже без немецкого гарнизона; длинные языки не остановить…
Тяжелая рука опустилась ему на плечо, заставив вздрогнуть. Он обернулся и оказался нос к носу с командиром бронекатера.
– Сейчас будем высаживаться, – сказал тот тихо. – Я подойду к берегу, как смогу близко. Ну, а дальше вам придется прыгать в воду.
– А глубина какая? – поинтересовался Петр.
– Метр, может, чуть больше, – ответил командир бронекатера рассеянно и отправился в рубку.
Катер вздрогнул и на самом малом ходу двинулся вперед. Спустя мгновение его сотряс мягкий толчок – днище вошло в соприкосновение с речным дном.
– Солдаты, – тихо скомандовал Петр. – По отделениям, через нос, покинуть корабль. Оружие держать над головой!
Солдаты по трое-четверо проходили мимо капитана, а он внимательно всматривался в их лица, пытаясь уловить настроение. Диверсанты один за другим скрывались за бортом, откуда доносились громкие всплески, словно била хвостом по воде крупная рыба.
Когда Петр остался на палубе один, к нему вновь подошел командир бронекатера.
– Возвращайтесь, – сказал он, пожимая разведчику руку. – Мы ведь не придем за вами без сигнала. И я надеюсь, что вы его подадите.
– Обязательно, – ответил Петр.
Он спрыгнул с борта, подняв автомат как можно выше. Вода Дуная оказалась неожиданно холодной, и когда она хлынула в сапоги, Петр раздраженно зашипел.
Ноги мгновенно погрузились во что-то мягкое, скорее всего – в песок. Чтобы не провалиться глубже, Петр побрел вперед, к берегу, на котором готовились к походу его солдаты. Катер за спиной мягко заурчал двигателем и канул в туман.
Когда под сапогами зашуршала трава, Петр с облегчением вздохнул и тут же оказался схвачен за руку появившимся из тумана Томиным.
– Пойдем, – сказал тот торопливо. – Косенков зовет.
Булькая водой в сапогах и чувствуя себя так, будто нацепил на ноги пару аквариумов, Петр последовал за Томиным. Майор встретил их, сидя на поваленном дереве с расстеленной на коленях картой. Светлые усы его блестели, обильно смоченные туманом.
– Присаживайтесь, товарищи, – сказал он и широким жестом указал на места рядом с собой.
Петр с сомнением покосился на склизкий от влаги ствол, но ослушаться командира не решился. Сел и почти сразу пожалел об этом – штаны сзади очень быстро пропитались водой, и седалище стало мерзнуть. Но забыть о дискомфорте помогал тот же Косенков, излагающий подробности будущего перехода.
– Мы сейчас находимся вот здесь, – толстый палец майора, похожий на белую сосиску, ткнул в точку на карте в небольшой излучине Дуная. – Замок, по сведениям товарища капитана, расположен примерно тут…
Палец майора совершил изрядный скачок на запад, миновал кружок с надписью «Linz» и остановился в самой середине пустынного района, отмеченного однообразной штриховкой, обозначающей леса.
– Так точно, – кивнул Петр. – Примерно в этом районе. Где-то к северо-востоку от Эффердинга.
– Расчетная дальность перехода – пятьдесят километров. – Косенков задумчиво оглядел подчиненных. – Это много часов непрерывной ходьбы. На позицию для переправы нам надлежит прибыть не позднее полуночи, чтобы форсировать Дунай в ночное время.
– Так точно, товарищ майор, – сказал капитан Томин и почесал щеку. – Разрешите вопрос?
Косенков вопросительно поднял брови.
– Зачем нужна переправа?
– По южному берегу мы бы вообще не прошли, – спокойно ответил майор. – Он заселен в пять раз более плотно – деревня на деревне, дорога на дороге. А здесь у нас только одно серьезное препятствие – железная дорога Линц – Фрейштадт. Да и то, скорее всего, недействующая. Но перейдем к делу. Вы, товарищ капитан, – и Косенков посмотрел на Петра, – возглавите авангард, передовой дозор, а вы, – последовал взгляд в сторону Томина, – арьергард. Боковое охранение на моей совести. Следовать строго вдоль береговой линии, по возможности – через участки леса и кустарников. Задача ясна?
