— Все в порядке, — успокоила Антония. — Я просто стараюсь не расстраиваться в присутствии Сандро. Он так тяжело переживает. Теперь он очень сдержан и требователен к себе, да и от других ожидает того же. Всегда просит нас думать прежде, чем действовать, чтобы не навлечь беды. Вот мама справляется со своим горем иначе, выплескивает свои чувства на окружающих. Она вышла замуж за виконта, пытаясь найти то, что связывало их с папой, и хотя виконт любил ее до самой смерти, никогда до конца не понимал. Немногие мужчины знают, что делать с таким буйным темпераментом.
Октавия перевела взгляд на Изабеллу, прижимающуюся к своему графу-испанцу.
— Должно быть, это были две противоположности.
— Верно. Сандро всегда умел как-то сглаживать ее взлеты и падения. Всегда заставлял нас контролировать эмоции, вот мы и ведем себя тихо, когда он рядом. А вообще, он и представить не может, какие потрясающие скандалы мы закатываем мужьям. Вот почему мой чуть язык не проглотил, когда ты назвала меня сдержанной. У меня ужасный характер. Но как прекрасно порой выпустить пар. Да и примирительный секс — замечательная штука.
Октавия вспыхнула. Определенно, дочь очень напоминает мать. Но разговор с золовкой понравился, определенно сблизив их. Покормив Лоренцо на рассвете и ложась рядом с Сандро, она не переставала думать о примирительном сексе. Муж крепко спал, распластавшись на животе. Простыня закрывала его талию, оставляя открытыми плечи и спину. Ей хотелось приласкать его, окончательно скрепить примирение, поцелуями загладить недопонимания и разлуки. Может быть, секс — это не любовь, но определенно проявление заботы, особая связь. В некотором роде гармония. И может стать началом новой жизни, точкой отсчета.
Октавия заколебалась, но не позволила себе отступить, принялась гладить мужа, проводя пальцем по щеке. Алесандро вздохнул, просыпаясь, и приоткрыл один глаз.
— Он плачет?
— Нет. Он крепко спит.
Он разглядел в ее глазах желание, а она и не пыталась скрыть, обнял ее, уложил рядом с собой.
— Да? Очень крепко?
Октавия почувствовала движение в его теле. Даже не поцеловав ее, он уже возбудился. Она ласкала его мускулистое тело, горячую твердую грудь, ощущая слабый аромат парфюма. Желание, казалось, растворилось в крови и потекло по венам. Прикосновение тел, разгоряченных от сна, заставляло таять. Целуя, он приподнял ей рубашку и принялся гладить бедра, талию, спину. Наконец добрался до груди. Нежные, но уверенные ласки заставляли ее стонать от удовольствия. Она обвила ногой его бедро, прижимаясь теснее.
— Я всегда считал, что у тебя прекрасная грудь. О, красавица.
Он поцеловал нежную возвышенность и нашел сосок, напрягшийся от возбуждения. Проводя по нему, разбудил самые неведомые ощущения. Она отчаянно жаждала его прикосновений. Казалось, одно движение — и он войдет в нее. Октавия с нетерпением ожидала этого момента, едва дыша.
— Я должна тебе сказать, — прошептала она, поглаживая мужа, — что сначала будет немножко больно, так что не мог бы ты… м-м-м… осторожнее.
— Я думал, мы просто поиграем. Ведь еще не прошло шесть недель.
— Уже почти. И потом, это просто рекомендация. Врач сказал: если я почувствую себя готовой раньше, почему бы и нет, только с презервативом. В ящике есть несколько.
Алесандро не верил своим ушам, потянулся к тумбочке.
— Мне это снится. Пожалуй, не буду просыпаться.
Октавия улыбнулась. Они целовались неспешно, Алесандро перебирал ее волосы, она поглаживала его шею и плечи. Ей нравилось, что муж не торопил ее, исследуя заново каждый сантиметр кожи, вдыхая аромат, пробуя на вкус, поглаживая и наблюдая за реакцией. Он сейчас всецело принадлежал ей. Проводил губами по ее груди, шраму на животе, между ног и кружеву трусиков.
Она встретила его взгляд, уверенный и страстный. Октавия привыкла считать мужа искусным соблазнителем, но сейчас то, что он делал, было непривычно. Каждое движение было искренним, он хотел искупить вину перед ней. Это не просто знакомство друг с другом, а примирение. Она провела рукой по его лицу, запоминая каждый изгиб, каждую линию. Он поцеловал ее руку, словно давая понять, что у них уйма времени. И это вселило в нее надежду.
Сандро принялся снимать с нее трусики. Октавия приподняла бедра, забыв о смущении и стыде. В такую минуту невозможно стесняться под обожающим взглядом. Он снял шорты и накрыл ее своим телом. Она вновь приподнялась, в нетерпении приглашая его войти в нее. Он поцеловал ее и со стоном опустился ниже.
— О!
Октавия ощутила резкую боль, услышала стон мужа — подлинный крик боли. Откатившись от нее, он положил на глаза руку.
— Сандро.
— Дай мне минутку, дорогая.
— Да все не так плохо. Я хочу тебя. Прошу тебя.
— Это мне нужно просить тебя, дорогая. Давай сама, медленно и осторожно.
Октавия полюбовалась мужем, села на него, осторожно опустилась ниже, еще ниже, наконец почувствовала его внутри. Чувство это было так прекрасно, словно новое сердце забилось в груди. Положив руки ему на грудь, провела ими вверх и вниз. Он задышал чаще, не разжимая зубов в отчаянной попытке сдержаться.
Октавия улыбнулась. Ее мужчина волевой и сильный, не желающий ослабить контроль над собой. Она слегка пощекотала его ногтями, он задрожал, как жеребец, почуявший шпоры. Сможет ли она пробить его оборону?
— Ты всегда раньше отдавал приказы.
Она двигалась, чтобы проверить себя. Однако тут же пожалела об опрометчивом поступке. Маленькое движение принесло невероятное наслаждение, она едва не потеряла контроль над собой. Сандро недоуменно посмотрел на нее:
— Тебе нравится?
— Разве не в этом смысл процесса?
Движения стали более настойчивыми, и теперь оба едва сдерживались. Ноздри его затрепетали, он страстно схватил ее за бедра.
— Боже, ты прекрасна, когда вот так сидишь на мне верхом.
— Ты тоже ничего. Я скучала по таким моментам, дорогой, очень сильно. И хочу, чтобы ты… О, Сандро.
— Да, — прорычал он. — Вот так.
Октавия выгнулась, не стесняясь, и, задрожав всем телом, закричала. Казалось, в этом всепоглощающем пламени растворилось ее тело.
— Иди ко мне, — скомандовал он, обхватив ее за шею и притягивая к себе, скользя рукой по ее густым волосам и зарываясь в шелковые пряди. — Они прекрасны.
— Что, прости?
— О, я обожаю твои волосы. Мне нравится ощущать их всем телом. Нравится, когда ты, обнаженная и горячая, рядом. Мне тоже этого не хватало.
— Ты должен был кончить со мной.
Черт бы побрал самоконтроль. Октавия подумала, что не стоит разочаровываться, еще не все потеряно, скорее, наоборот. Ей было хорошо, а ощущение твердого члена между ногами обещало второй оргазм. Наклонившись, она принялась его целовать.
