Лаис идёт обратно. Как не пойти?
– Официальные извинения завтра утром, – продолжает Ирислав.
– Благодарю, Ваша Светлость, – отзывается девушка. – Однако я не уверена, что новый посол успеет прибыть так скоро, – она останавливается около ступеней. – Может быть, через три дня?
– Другой посол? Мне не нужен другой посол, – веско роняет князь, прищуривается и делает один шаг вниз. – Я обещаю, что никто кроме тебя не продержится тут и трёх дней.
Девушка-альд молча качает головой. Официальные извинения от лица князя и прочие уступки сполна компенсируют обиду, нанесённую королевству альдов, но имеют мало что общего с обидой, нанесённой лично ей. Остаться? Немыслимо.
– Лаис, – князь усаживается на ступеньку и теперь смотрит на неё снизу вверх. Кажется, это совершенно не предусмотрено этикетом, да и тон Ирислава весьма далёк от официального. – Я не буду наказывать Василину. Все совершают ошибки, и это – первый раз за много лет, когда она меня подвела. Она – мой человек, мой друг, и я обязан ей очень многим. Произошедшее – целиком и полностью моя вина. Хочешь взыскать – с меня и взыщи. Итак, какой платы требует легендарная мстительность альдов?
Лаис не знает. Легендарная мстительность почему-то предательски молчит. Девушка проводит рукой по лбу и волосам, смахивая капли дождя и заверяет:
– Я не буду мстить вашей женщине за этот случай, князь, не тревожьтесь.
– Моей ведунье, – уточняет князь.
– Кем бы она ни была, – упрямо отзывается Лаис. Надо поклониться и уходить, но взгляд Ирислава удерживает словно цепь, которую не разорвать. Промокший князь выглядит вопреки всему не жалко, а немыслимо красиво. Возможно, всё дело в силе и благородстве? Пожертвуй князь Василиной, и Лаис бы уже давно ушла, отомщённая и разочарованная. Но Ирислав верен себе и своим людям, и это делает его неотразимым.
– Я тоже делаю ошибки, – говорит Ирислав. – Пытаюсь их исправить. Что нужно, чтобы ты осталась?
Лаис делает шаг наверх и присаживается на ту же ступеньку. Очень рядом, но всё-таки не вплотную. Почему-то ей и самой вдруг очень хочется остаться. Вернее, она даже знает почему, но это глупо и странно.
Если Лаис не уедет, молва точно ославит её княжеской любовницей, впрочем… если уедет – тоже. Только ещё и изгнанной.
– Официальных извинений завтра утром будет вполне достаточно, Ваша Светлость, – чуть улыбается девушка. Брать стоит всегда чуть меньше, чем дают, и тогда в следующей раз предложат ещё больше.
Ирислав благодарно сжимает её руку, буквально на секунду, и встаёт.
– Хорошей ночи, Аделаис.
– До завтра, Ваша Светлость.
Князь уходит, и на смену ему почти сразу приходит гроза. Настоящая, летняя. Сильная и тёплая. И словно бы специально для неё, Лаис, созданная, каким бы невозможным это ни казалось.
На этот раз Лаис, не удержавшись, идёт за грозой. Выскальзывает незаметной тенью за ворота, скидывает промокшую насквозь одежду в небольшой, невысокой роще, и, захлёбываясь от восторга, носится по холмам за молниями. Гроза выматывает и успокаивает. Смывает неприятный осадок и невнятное беспокойство.
Нет, она уверена, что всё сделала правильно. Не отказывают правителю большой страны в такой мелочи как один конкретный посол, особенно в обмен на значительные уступки.
Беспокоит другое – князь слишком хорош. Силён. Слишком благороден. Красив, и даже борода его не портит. Опять же эти грозы как по заказу… Лаис заинтригована. Больше того – очарована. И это вызов, который она не имеет права принять. И неважно, насколько ей этого хочется…
Гроза длится долго, затихает лишь под утро, за полчаса до рассвета. Лаис устало бредёт домой. Всего пара часов, чтобы поспать, ведь завтрак у князя довольно рано, и надо ещё одеться, как полагается…
В доме гость. Наглый. Бесцеремонный. Зажёг свет, затопил камин… подогрел пряное вино. Протягивает Лаис халат, словно бы он тут хозяин, словно бы есть у него право тут вообще быть.
Лаис устала. Она молча скидывает мокрую одежду прямо в дверях, не обращая внимания на резкий выдох и моментально темнеющие глаза гостя. Закутывается в халат, босиком идёт к креслу перед камином, забирается с ногами. Вопросительно поднимает бровь. В конце концов, это пока что её дом. А Айвор смотрит так, что понятно – сейчас что-нибудь этакое выскажет… на что совершенно не имеет права.
– Стоит оно того? – выплёвывает мужчина. – Правда стоит?
Лаис молча поднимает вторую бровь. Нет ничего глупее, чем состязаться в словесном мастерстве с менестрелем. Впрочем, Айвор, кажется, слишком сильно уязвлён и обыграет сам себя.
– Место в постели князя стоит того, чтобы терпеть оскорбления от его бывшей любовницы? – мужчина усаживается в другое кресло.
Лаис могла бы его выгнать. Могла бы ему врезать. Могла просто промолчать… она делает глоток идеально-горячего вина и язвит в ответ.
– Это сцена ревности? Или просто истерика?
– Недоумение, – цедит мужчина, обжигая взглядом ярко-синих глаз. – Та Лаис, которую я знал… та, которую любил, ни секунды не осталась бы в княжествах. Ты же сидишь тут как ни в чём не бывало! Чего ради, Аделаис?
– Твоё ли это дело? – девушка чуть склоняет голову набок.
– Моё, – уверенно отзывается менестрель. Лаис отстранённо его рассматривает. Айвор-ветер не зря сводит с ума десятки девушек в любом месте, где только появляется. Длинные золотистые волосы, пронзительно-синие глаза… Красив. Но увы, уже совершенно безразличен. Айвор порывисто вскакивает из кресла, в два шага оказывается рядом с ней, склоняется, хватая за плечи. Кажется, даже хочет встряхнуть.
– Я уезжаю, – говорит мужчина. – Лаис… поехали со мной!
– Мне есть куда податься, если я всё-таки решу уехать, – мягко отзывается девушка-альд. – Спасибо. Звонкой дороги, Айвор-ветер.
Отказ – прямее не бывает. Но мужчина всё равно отчего-то медлит несколько секунд, Лаис молчит и даже не думает смущаться под пристальным взглядом. Наконец, он выпрямляется, отступает.
– Прощай, Разящая.
Лаис раздражённо передёргивает плечами, прожигая взглядом хлопнувшую дверь. Вот уж действительно: мастер слова, чтоб его! Разящими звали альдов во времена Кровавой империи, во времена, которые и вспомнить, и забыть – одинаковый позор. Разящая – синоним жестокости и беспринципности…
Девушка вздыхает. Когда всё делаешь правильно, разве может быть на душе настолько скверно?..
Князь держит слово. Официальные извинения принесены, уступки документально зафиксированы и вот-вот будут направлены королю альдов, и всё бы ничего, если бы не отстранённо-ледяной взгляд. И просьба уделить ему пять минут после завтрака высказанная настолько отличающимся от взгляда тоном, что становится понятно – дело плохо, очень и очень плохо…
Лаис идёт за князем в кабинет, запрещая себе гадать, что произошло. Без толку.
