– Жизнь. Во всех её проявлениях.
И Лаис почему-то даже совершенно не хочется язвить о некоторых проявлениях жизни, которые князь особенно любит и привечает. А хочется смотреть на него. Но смотрит она всё равно на горы. Они тоже красивые.
И вдруг ей что-то слышится. Даже не столько слышится, сколько ощущается. Вибрация. Может быть, толчок. Почти незаметный даже для альда, на грани восприятия. Глубинный, глубокий… страшный. Она до конца не уверена, даже не знает, как объяснить, но, кажется, князю объяснять и не надо.
Он тоже застыл. Настороженно. Напряжённо.
– Ваша Светлость, – начинает Лаис, но Ирислав поднимает руку, и она замолкает. Вслушивается в звенящий от тишины воздух вместе с ним. Кажется, она даже слышит его сердце, и своё, разумеется, и вроде бы больше ничего… Может быть, показалось? Какой-нибудь камень свалился с гор. Большой камень. Гигантский. Или пещера какая-нибудь обрушилась подземная. Или… Лаис не знает, что ещё или, но очень хочется, чтобы тот звук ей просто померещился. А если не померещился, то был бы чем-нибудь другим.
Она больше ничего не слышит, но утро уже не кажется таким безмятежным, словно невидимая, но вполне реальная тень легла на деревушку и на них…
Ирислав встаёт.
– Подождите здесь, – приказывает, устремляясь куда-то в сторону гор.
Лаис не согласна ждать, она набрасывает отвод глаз и невидимой тенью скользит за Ириславом. Неизвестно, должен ли посол альдов, притворяющийся не альдом, повиноваться приказу князя, который притворяется не князем, но девушка просто не в силах оставаться на месте.
Слишком ей неспокойно, даже, честно признаться, немного страшно. Лаис может поставить пространственно-временной щит на себя. Может быть, на князя. Но не на всю деревню. Или же на всю деревню, но минут на десять, максимум, которые, увы, ничего не решат. Но она бы попробовала, вот только, чтобы не выгореть напрасно, нужен всё-таки какой-то план. А тот, с кем можно было бы его обсудить, припустил куда-то в сторону гор…
Нет, она ни на секунду не думает, что её спутник просто спасает свою жизнь, не таков князь, точно не таков… но всё равно, чёрт бы его побрал!
Ирислав останавливается у самой горы. Срывает с пальца кольцо, опускается на колено, кладёт правую руку на землю… затем левую…
Лаис закусывает губу от ужаса и восторга. Стихийные маги – они как единороги. Или драконы. В смысле, их точно так же не бывает. Говорят, уже сотни лет не было. А когда были… у каждого известного истории стихийного мага всегда был хозяин. Тот, кто управлял. Натравливал и одёргивал, ибо стихийные маги не могут себя контролировать, дорвавшись до силы, они выплёскивают её в мир, уничтожая всё вокруг и самих себя… так что существовать они могут только на цепи, под строгим контролем ментального мага, просто как оружие, не самостоятельный человек…
И вот, князь. И Лаис поклясться готова, что никто его не контролирует. И гроза – такая ерунда по сравнению с тем, что Ирислав делает сейчас, и если тогда он ещё оставался в себе, то теперь у него нет шансов устоять. Всю силу собирающегося извергаться вулкана князь забирает себе… Девушку почти сбивает с ног закручивающимся вокруг Ирислава ветром, и она, вместо того чтобы бежать со всех ног, зачем-то идёт ближе.
Вот тебе и важный государственный секрет… куда уж важнее. Куда уж смертельнее.
Теперь Лаис слышит ещё толчки, слышит даже, как клокочет раскалённая лава внутри горы, клокочет, но не выходит… и, кажется, начинает отступать…
Девушка совсем близко к князю, и ей кажется, что она чувствует, как стихия сжигает его изнутри. Ирислав поднимает абсолютно чёрные глаза, смотрит прямо на неё, он не может увидеть, ведь она под отводом глаз, но ей жутко. Как будто бы видит. Как будто бы на неё смотрит сам вулкан.
Князь отрывает левую руку от земли, и от ладони в небо бьёт огромная молния. Она длится и длится, но взгляд князя не становится ни на каплю светлее. В небе же собирается гроза, и, наверное, это будет самая шикарная гроза в жизни Лаис, вот только как бы не последняя…
– Я просил подождать. Там, – говорит вдруг князь. Тяжело. Медленно. И, кажется, сама земля вторит его голосу. Лаис вздрагивает. Он всё-таки её видит. «Сама виновата» слышится ей, но кого и когда это утешало?
Ирислав поднимается и делает шаг к ней. Девушка швыряет в него заклятием, замедляющим время, оно должно замедлить обычного человека в тысячу раз, заморозить, остановить… Едва достигнув князя, оно просто рассыпается. Лаис хочет отступить, но некуда – вокруг бушует ураган, с которым ей не сладить, он не отпускает и на метр.
Девушка сжимает в руке нож, она готова продать свою жизнь как можно дороже, но вот беда – совершенно не готова напасть первой, перечёркивая тем самым свои вполне хорошие шансы. Не может и всё. Вдруг вопреки всему Ирислав справится? Совладает. Останется прежним. Вдруг?..
Князь тоже медлит. Но стоит Лаис сделать движение, и на запястье её руки с ножом смыкаются его пальцы. Она всё равно делает, что задумано – опускается вниз, не отводя взгляда, нащупывает другой рукой кольцо, поднимает и сама поднимается. Медленно протягивает находку князю. Возьмёт? Наденет?..
Ирислав не берёт. Но молча протягивает ей руку, и Лаис, чувствуя себя немного странно – это, между прочим, часть брачного обряда в княжествах – надевает ему на безымянный палец кольцо.
Вихрь вокруг стихает, а вот напряжение между Лаис и князем только увеличивается. Девушка готова поклясться, что никто не знает секрет князя, и в большой степени только поэтому тот жив. Пройди хотя бы малейший слух, и тут же найдутся сотни ментальных магов, желающих заполучить себе такое мощное оружие. И с ними со всеми князь либо не сладит, либо захлебнётся своей собственной силой, превращаясь из человека в беспощадную стихию… Главный козырь и одновременно проклятие стихийных магов – слишком большая сила. Сила, которую они не способны копить, зато в любой момент могут зачерпнуть у мира, но получают таким мощным потоком, что не способны совладать… Пытаться применить заклятие – всё равно что наливать воду в кружку, подставляя её под океанскую волну, смоет и унесёт…
Ирислав тянет её к себе, и Лаис поддаётся. Это неправильно, неуместно, неэтично, но какая, к чёрту, разница, если с этой поляны уйдёт всего один из них? У князя горячие губы, и, возможно, в нём бродят ещё остатки стихии – Лаис мерещится, что она целуется с самой грозой, и это невероятно-упоительно… Ирислав, кажется, готов пойти дальше, но девушка отстраняется:
– Не будем откладывать и усложнять грядущий бой, – просит она.
Князь молчит несколько секунд, а затем отпускает её талию и запястье. Отступает на шаг, глаза его становятся ледяными.
– Ты спасла мне жизнь, – тяжело роняет слова. – И, по-твоему, я собираюсь теперь тебя убить из-за этой… ерунды?
– А что вы собираетесь делать? – спрашивает Лаис, полностью игнорируя недовольство Его Светлости.
– Ничего, – говорит Ирислав. – Позавтракать. – Обозначает лёгкий поклон и направляется обратно в деревню. – С вашего разрешения, госпожа Аделаис.
