Она говорила и говорила, а я только и могла, что растерянно смотреть на нее и окружающих нас людей. Я ведь не могла быть здесь! Не могла!
Казалось, что это какой-то сон. И сейчас вот-вот я проснусь, придет Костопрах или заворчит Яр.
Но вместо этого приехала «Скорая», и меня отвезли в больницу. К счастью, рентген ничего не показал, так что врач решил, что я обошлась лишь легким сотрясением. Ни тошноты, ни боли я, правда, не ощущала, но при этом сознание находилось будто в тумане и по-прежнему отказывалось верить в реальность происходящего. Мне вообще сосредоточиться на чем-либо было сложно, я даже не знала, кто и когда позвонил моей бабушке. А когда она появилась, встревоженная и бледная, я спросила самое «умное», что могла:
— Бабушка, скажи мне честно, ты Баба-яга?
— Н-да, хорошо ее приложили, — прокомментировала одна из медсестер.
А бабушка залилась слезами и кинулась меня обнимать.
Только тогда я осознала, что все вокруг происходит на самом деле. И почувствовала одновременно стыд и жуткую горечь.
Домой меня отпустили с рекомендацией ближайшие несколько дней сохранять покой и следить за самочувствием. Еще выписали какие-то лекарства, рецепт бабушка бережно убрала в свою сумочку. Нам даже помогли вызвать такси.
Всю обратную дорогу бабушка охала и переживала Говорила, что надо быть осторожнее. Что надо держаться подальше от незнакомых людей, особенно ряженых.
А я…
Я никак не могла до конца поверить в то, что все мои воспоминания о другом мире — просто видение. Даже несмотря на то, что там я провела больше недели, а здесь очнулась в тот же день, когда и исчезла.
Ведь все было таким ярким! Таким настоящим!
Хотя, говорят, галлюцинации всегда реалистичны, именно поэтому их и нельзя отличить.
Так неужели и вправду ничего не было? Ни сказочного королевства, ни отца Кощея, ни… Белогора?
За следующие дни я впервые в жизни в полной мере ощутила, что такое депрессия. Мне не хотелось ни есть, ни лазить в Интернете, ни общаться в соцсетях. Не хотелось вообще ничего. Периодически я терла безымянный палец, там, где должно было быть обручальное кольцо. Увы. Кольца тоже не было, хотя ощущение того, что оно все еще находится на пальце, не пропадало. И это тоже нервировало.
Периодически бабушка осторожно пыталась расспросить меня о причинах такого настроения, но я просто валила все на последствия сотрясения. Понимала, что, если начну рассказывать, меня еще и к психиатру, чего доброго, поведут. Да и новых слез единственного близкого человека видеть не хотелось.
А потом я вернулась к учебе и, нет, не успокоилась, конечно, но почти смирилась. Тем более что Юлька и другие девчонки, как могли, старались меня отвлечь от воспоминаний, как они считали, о «неадекватном маньяке».
В общем, через пару недель, когда по прогнозу погоды пообещали очень теплые выходные, я согласилась поехать с нашей компанией на первые в этом году шашлыки.
Бабушка, хотя и отнеслась к затее с пониманием, все же забеспокоилась. Вечером накануне поездки, когда я нарезала бутерброды — свою долю в общий сбор съестного на компанию, — она даже зашла на кухню и поделилась сомнениями:
— Не знаю, Машенька, стоит ли? Все-таки в лес поедете, а там мало ли что?
— Не «мало ли», а десять человек будет, причем шестеро ребят, — успокоила я, с улыбкой оборачиваясь к ней. — Да и какой у нас тут лес? Так, рощица. В общем, все будет в поряд… ай!
Разговаривая, я не прекращала резать и, едва отвлеклась, полоснула ножом по пальцу. К счастью, несильно.
— Что такое? — ахнула бабушка, подскакивая ко мне.
— Ничего, — я слизнула кровь с пореза. — Ерунда, быстро зажи…
Я вновь осеклась и пораженно вытаращилась на свой палец. Потому что порез затянулся! Буквально за пару секунд!
Но как?! Как такое может быть?! Если только…
От невероятной, невозможной догадки адреналин хлынул в кровь, а сердце застучало так, что, казалось, решило выпрыгнуть из груди. Ведь это же не… не…
— Н-да. А так все хорошо шло, — внезапно с досадой произнесла бабушка.
— Что?
Я растерянно посмотрела на нее и вздрогнула уже от страха. Потому что бабушка изменилась! Черты ее лица заострились, а взгляд стал острым, пронзительным. Вся мягкость и забота из него испарились, будто и не было.
— Ну и когда ты успела молодильное яблоко съесть? — хмуро спросила… Баба-яга.
