Ярость взывала к безрассудству, но он смирил себя. На корточках, тщательно выверяя каждый шаг, Андрей проделал обратный путь, просочился сквозь дыру в ограде, растворился в ночной темноте. Он на цыпочках по мокрой траве добежал до участка Лопатиных. Собаки там не было, ограда так себе — от честных людей. Следуя дурному примеру Делягина, он оторвал две штакетины, пролез в образовавшееся отверстие и застыл на несколько секунд.
Дикая мысль застряла поперек черепа:
«А вдруг это Лопатин и засел в моем доме? Что я знаю про этого соседа, кроме того, что тот сам наплел? На вид приличный, как сам выразился, вдоль и поперек наш, советский человек, но так ли это на самом деле? Весьма удобно, соглядатай под боком. А если получен приказ избавиться от меня, то и далеко ходить не надо».
Чуть поколебавшись, он полез дальше. Какая только дичь не приходит в голову! Андрей снова бежал на цыпочках по мокрой траве, метнулся к крыльцу. Нет, не то. Где тут спальня? Он стукнул в окно наудачу и, кажется, попал. Замерцал огонек за шторой, свечу зажгли. Капитан убрал пистолет в карман. Кто-то возился, кряхтел, бурчал, скрипела супружеская кровать. Потом отогнулась занавеска, за стеклом возникло привидение женского пола с зажженной свечой в кружке.
У Андрея дыхание перехватило. Тут и фашисты не нужны, без них страшно. Заспанная и всклокоченная Анфиса Савельевна — это нечто. Днем тоже не подарок, но то, что предстало перед глазами капитана контрразведки этой ночью!.. Худая ведьма с бледным лицом и горящими глазами, волосы растрепаны, смяты, ворот ночной сорочки под подбородок. По бледному, как у покойницы, лицу шныряли тени от язычка пламени.
— Это я, ваш сосед, Неверов, — пробормотал Андрей. — Все в порядке, вам нечего бояться, открывайте, Анфиса Савельевна. Только без шума, умоляю вас.
На слух она не жаловалась и о том, где служит их сосед, уже, понятное дело, знала. Ее руки тряслись, женщина чуть не выронила свечу вместе с кружкой. Отворилось окно, Андрей вскарабкался на подоконник.
— Господи, что случилось? На кого вы похожи? Почему вы такой грязный? — прохрипела женщина, пятясь от него.
Прикрывать ей было особенно нечего, но она заслонялась руками, боялась, стеснялась, недоумевала.
— Ничего страшного, Анфиса Савельевна, так, слегка испачкался. Николай Георгиевич дома?
Проникнуть в дом без шума не удалось, подвела неуклюжесть. Сорвался в пропасть цветочный горшок. Он поймал его ногой и, как опытный футболист, метко послал на мягкую кровать.
— Ну, спасибо, Андрей Григорьевич! Вы мне чуть череп не проломили, — ворчливо пожаловался Лопатин, сползая с койки. — Конечно, дома. Где же мне еще быть?
— На работу не вызывали?
— Так вернулся уже с работы. — Лопатин уселся на кровать, принялся ерошить остатки волос на голове. — Мы быстро сделали свои дела и разошлись. Вы на время-то смотрите? Вернулся, думал, посплю по-человечески. — До него доходило туго. — Случилось что-то, Андрей Григорьевич?
— Посторонние в моем доме, — скупо объяснил Неверов. — Сидите тихо, свет не включайте. Где телефон, Николай Георгиевич?
— Вон там, на стене висит, рядом с дверью. — Лопатин мотнул головой. — Ну, мать твою налево, кто это к вам залез?
— Боже правый, это грабители! Никакой управы на них нет! — Анфиса Савельевна прижала руки к груди, ее скуластое лицо исказилось от страха. — Коля, они ведь и к нам могли залезть. А у нас ни оружия, ничего.
— Спокойствие, граждане, все под контролем, — заявил Андрей. — Быстро номер милиции!
— Черт, какой же у них?.. — Мужчина схватился за голову. — Три — четырнадцать, точно.
«Число «пи», — подумал Андрей. — Хорошо запоминается — для человека, имеющего хотя бы законченное среднее образование».
Он кинулся в коридор, нащупал на стене массивный старый аппарат, стал на ощупь накручивать диск. Соединение проходило неспешно, линии были старые, их еще, должно быть, немцы использовали. Голос дежурного по отделению сержанта Селиванова звучал так, словно этот парень находился на одной из дальних планет Солнечной системы.
— Это капитан Неверов, контрразведка СМЕРШ, — прошипел Андрей в тяжелую трубку, вполне пригодную для колки орехов. — Мой адрес — Береговая, пятьдесят девять. В доме посторонние, срочно отправляйте наряд. Я постараюсь их задержать, но долго не смогу. Селиванов, повторите все, что я сказал!
Этот парень не был таким уж бестолковым, и уши ему прочищать не пришлось. Кто такой Неверов, в отделении знали. С контрразведкой милиционеры предпочитали не связываться. Слишком уж серьезное ведомство. Дежурный продублировал все сказанное, пообещал отправить наряд. Но что-то подсказывало Андрею, что это произойдет не скоро.
Он бросил трубку на рычаг, побежал обратно в спальню. Взбудораженные супруги, понятно, не спали. Анфиса Савельевна, кутаясь в шаль, закрывала окно. Ох, зря она это делала!
Неверов тактично, насколько уж мог, отстранил ее, распахнул фрамугу, стал карабкаться на улицу.
— Андрей Григорьевич, что вы делаете? Куда вы собрались? — взволнованно просипел ему в спину Лопатин.
— А вы как думаете, Николай Георгиевич? — Он перебросил ноги на улицу, напоследок всунулся в комнату и заявил: — Из дома никуда не выходить, уяснили? Пусть тут даже Бородинское сражение начнется. Скоро приедет милиция. Простите, уважаемые соседи, за ночное вторжение.
Говорят, обратная дорога короче. Ни черта подобного! Он путался в траве, вяз в грязи, спотыкался на каждом шагу. Путешествие до дыры в собственном заборе вылилось в трилогию «Хождение по мукам» А. Н. Толстого. Куда девались этой ночью его сноровка и проворность?
Какое-то время он сидел у дыры, как охотник у лисьей норы, поджидал добычу, потом осторожно перебрался внутрь, прокрался к фундаменту, двинулся вдоль него каким-то тараканьим шагом. Андрей притаился под окном спальни, начал подниматься, прислушиваясь.
Да, в доме по-прежнему кто-то был! Там раздался глухой кашель — не в спальне, дальше.
Капитан даже почему-то обрадовался этому факту. Незваные гости уже замаялись ждать его.
Он схватился за карниз, начал приподниматься. Андрей вроде не шумел, но человек, находившийся внутри, что-то почуял. Он хрипло выдохнул и уже не таился, кинулся в спальню сквозь дверной проем, вскочил на подоконник. Лезвие ножа со свистом рассекло воздух.
Андрей отшатнулся, не успел выстрелить, повалился спиной в кустарник. Пистолет, будь он проклят, выскользнул из руки в траву!
Чужак перемахнул через подоконник, сорвалось хриплое дыхание. Андрей оттолкнулся пятками от земли, бросился в атаку, вовремя выставил руку, остановил лезвие за сантиметр от живота. Его противник вскрикнул от боли в лучевой кости. Лица не видно, темнота — хоть глаз выколи. Но капитану на миг почудилось что-то знакомое. Странно, с чего бы это? Лезвие выпало из поврежденной конечности.
Они бросились друг на друга, рыча от ярости. Андрей ударил в челюсть, тут же получил кулаком в живот, попятился, подломилась нога. Но и противнику хватило. Он, шатаясь, двинулся вдоль фундамента к дыре в заборе, оторвался от стены, протаранил кустарник.
