— Сейчас будет. — Андрей показал мальчугану внушительный кулак.
Отогревались они медленно, пили чай, дрожали. Впрочем, во всем этом присутствовала и положительная сторона. Похмелье с капитана контрразведки как рукой сняло.
— Полчаса еще посиди, — сказал Андрей. — Потом одевайся и вали домой. И чтобы больше так не делали! Так и быть, не скажу мамке, но если еще раз что-то подобное замечу, то не помилую!
— Спасибо, дяденька.
— С мамкой живешь?
— Ага. Она в конторе рыбзавода работает счетоводом. Еще дед есть — это батя ее, но он уже точно из ума выжил.
— Эй, постой-ка! Ты же у нас Родька? Зырянов Родион Емельянович?
— Ну да, я это и есть. — Пацан на всякий случай втянул голову в плечи.
— Так это ты у местной следовательницы проходишь по уголовному делу. — Андрей усмехнулся. — Ты просто герой, Родион Емельянович. Ни дня без приключений. Скажи, на кой ляд ты деда в сортире запер?
— Да козел он старый! — заявил отрок. — Вообще из ума выжил, отца из себя корчит, командует, словно я ему тут в армии! При матери ничего, весь такой шелковый, больной, кряхтит, мол, ревматизм замучил. А стоит ей за порог, так начинает распоряжаться. То ему принеси, туда не ходи. Рядом посадит и заставляет какие-то истории про Гражданскую войну выслушивать. Чуть не так — по затылку! Осточертел он мне. Подкрался я к сортиру и запер его, чтобы из дома смыться, с пацанами погулять.
— А теперь ты фигурант, — заявил Андрей и похлопал смущенного парня по плечу. — Ладно, поспособствую по знакомству, попрошу, чтобы проявили к тебе снисхождение. С этого дня думай головой, а не задницей, когда на приключение потянет. Понимаешь, что, если бы не я, ты бы сейчас мертвый лежал? Вижу по глазам, что понимаешь и вчувствовался. Ладно, парень, одевайся и топай домой. Мамке вечером скажешь, чтобы штанину драную зашила. Не рассказывай ничего.
— Да ладно, эка невидаль, — пробурчал себе под нос мальчишка, натягивая подсохшие тряпки. — С нами постоянно какая-то беда случается. То лодка перевернется, то кирпич по башке прилетит. По старой церкви лазили, в подвал упали, а там привидения, какие-то скелеты. От каких-то дядек с наколками драпали. Теперь вот чуть не утоп.
— Не бурчи! — осадил его Андрей. — Ты на ус мотай, а то точно до совершеннолетия не доживешь. Стоп!.. От каких это дядек с наколками вы драпали?
— Да так. — Паренек смутился. — Слушай, а ты кто вообще такой? Все спрашиваешь.
— Про СМЕРШ слышал? Вот я оттуда.
— Да ну! — Пацаненок опять испугался. — Ври больше. Чем докажешь?
— Я сейчас по шее кому-то докажу, — пообещал ему Андрей и ради смеха сунул под нос мальчишке удостоверение, к счастью, избежавшее купания.
— Ух ты! — Родион даже сел. — Слушайте, дяденька, я, наверное, лучше пойду. Вы же ничего мне не сделаете?
— Давай колись! Выкладывай все как перед прокурором и не бойся ничего. СМЕРШ ребенка не обидит.
— Да шатались мы пару дней назад, — со вздохом начал припоминать Родион. — На закат от поселка. — Он невнятно мотнул подбородком. — Там нет ничего, только скалы да море. Трое нас было — Витька Лопух, Петька Чалый да я. К геологам залезли, так они нас прогнали, мы дальше пошли. Смотрим, из-за острова лодка подплывает, обыкновенная, весельная. В ней четыре хмыря, все страшные, небритые, в фуфайках. Мы сначала думали, рыбаки, потом смотрим, вроде нет, без снастей приплыли. Лодку они на берег затащили и в скалы пошли. Мы на всякий случай спрятались. Мало ли что. Мужики через скалы прошли и к кряжу подались. А Петька Чалый у нас отчаянный, давайте, говорит, проследим, может, поживимся у них. Страшно, но трусом-то никому не хочется выглядеть. Вот и крались мы за ними. Там еще дорога к кряжу подходит. Ее немцы строили, а на самом гребне у них укрепления были. От берега рукой подать, там еще скала висит такая страшная, ее Черный Клык зовут. Эти четверо вверх по тропе пошли. Мы за ними ползем, а самим страшно, аж жуть. Один пистолет достал, потом спрятал. Они к траншее поднялись. Ее немцы в скале прорубили. Тут Витька как скакнет неловко! Камень покатился. Мы аж обмерли, к земле прилипли, чуть не сдохли от страха. Они насторожились, встали. Рожи злющие, носопырки раздуваются!.. Постояли малость да ушли в траншею под скалой. Повезло нам. Мы же не идиоты, правильно? Отползли да как чесанули оттуда!
— Никому об этом не говорили?
— Никому, честное пионерское, вот тебе крест через все пузо!
— А в милицию почему не сообщили?
Родион задумчиво почесал вихрастый затылок и ответил:
— Им скажешь, так они тебя же и приплетут. Да и не наше это дело.
— Понятно, Родион Емельянович. — Андрей ненадолго задумался. — Слушай, сейчас я назову тебе приметы одного человека, а ты мне скажешь, был ли он в той компании.
Он подробно описал Шатуна, в миру — гражданина Бурова. Тип колоритный, его ни с кем не спутаешь.
— Был такой, — решительно проговорил Родион. — Я тебе больше скажу, дяденька, он у них за главного был. Слушались они его.
— Спасибо, Родион. Ты очень помог мне. Узнаешь что-нибудь еще, непременно сообщай. А сейчас вали домой. Да мотай на ус все, что я тебе сказал.
Глава 9
День был сумрачный, тоскливый. После обеда заморосил дождь, снова размыл подсохшие дороги. В грязи застряла армейская полуторка. Солдаты облепили задний борт, тужились, толкали грузовик.
Водитель переключал передачи, а из кабины покрикивал молодой лейтенант:
— А ну, активнее, солдаты, не спать! Никому не хочется на губу. Толкаем энергично!
Поселок тонул в хмари ненастья. На подстанции возникли неполадки, электричество подавалось с перебоями, в домах у граждан выбивало пробки. Дождевая вода заливала канавы, в которых рабочие прокладывали кабели.
Неверов сновал привидением между административными зданиями, присматривался, прислушивался. Капюшон брезентового плаща не спасал от людских глаз. Его узнавали.
Председатель совета Волонтарь объявился на крыльце, стал судорожно делать вид, будто что-то ищет в карманах, вспомнил нечто важное, попятился в здание.
Выбежала Илзе Саулите, раскрыла зонт, приветливо улыбнулась, заметив знакомую фигуру. Они пообщались минуту под дождем. Илзе посетовала, что Павел Елисеевич отправил ее в контору потребкооперации, отдать важные документы, и ей нужно бежать. Мол, вам, Андрей Григорьевич, ничто не мешает как-нибудь заглянуть ко мне в гости. Я буду рада, что-нибудь приготовлю. Девушка побежала в дождь, прижимая к груди папку с архиважными документами.
Он спиной почувствовал неприязненный взгляд, обернулся и рассмотрел на крыльце соседнего здания невысокую женскую фигуру. Ольга Бурнаш курила под козырьком, в куртке, наброшенной на плечи. Он перехватил ее насмешливый взгляд. Она не стала прятаться, продолжала смотреть, потом затоптала окурок, скинула его ногой с крыльца и неспешно удалилась в здание.
