Без Саймона детская как будто опустела. С самого приезда Анжелика четко ощущала его влияние как старшего брата: он заботился о братьях и сестрах и в каком-то смысле вел себя как взрослый мужчина. Хотелось надеяться, что в школе Саймон будет счастлив. Хотя разве ребенок может быть счастлив вдали от дома и родных в столь юном возрасте?
Наступил ноябрь. Анжелика вдруг осознала, что исполнился год, как она служит у Фергюсонов. Время, казалось, пролетело непозволительно быстро. Анжелика задумалась: что дальше? Нынешнее положение ее удовлетворяло. Она очень привязалась ко всем детям, включая близнецов. Анжелике не хотелось ни жить, ни трудиться в ином месте – за исключением, возможно, Белгрейва. И все же, не стоило ли ей заняться чем-то другим, более солидным? И не пришло ли время воспользоваться отцовским даром? Нет, рано уходить от Фергюсонов. Под их защитой она чувствовала себя вполне комфортно.
Однако Анжелика не желала всю жизнь заниматься только тем, что растить чужих детей.
Многие люди, с которыми Анжелика теперь общалась, были рождены для работы слугами и лакеями. Но не она. Временами Анжелика думала: каково это, управлять собственным домом и принимать решения самой? Годы летят быстро, и однажды мисс Латэм проснется состарившейся. Изгнав сестру, Тристан не просто лишил ее дома, он обрек ее на жизнь, к которой она никогда не готовилась и с которой не могла смириться. Неужели у нее теперь нет власти над собственной судьбой?
С помощью Хелен Анжелика вполне сносно заботилась о пятерых подопечных. Она любила их, пожалуй, сильнее, чем родители. Но все-таки это были чужие дети и чужой дом. Интересно, других слуг посещают подобные мысли?
Иногда по ночам, лежа без сна, Анжелика размышляла: пройдет ли так вся ее жизнь, или когда-нибудь она изменится.
На рождественские каникулы домой приехал Саймон. Анжелика сразу заметила, как он вырос и похудел. Неужели в Итоне детей плохо кормят? В глазах мальчика затаилась печаль. Он выглядел как покинутое дитя. Всю свою любовь и энергию Анжелика вложила в заботу о нем. Она даже связала ему свитер на Рождество по совету одной из горничных. Анжелика спросила мальчика, где его медвежонок. Саймон ответил, что в Итоне его отобрали и отправили домой, сказав, что он теперь большой мальчик и ему не пристало спать с игрушками.
Все время Саймон проводил рядом с любимой няней, а ночью перед отъездом расплакался у нее в объятиях. Мальчик молил ее позволить ему остаться дома.
– Я не могу, Саймон, – проговорила Анжелика, проглотив комок в горле. – Твои родители хотят, чтобы ты учился в Итоне. Они не послушают меня.
– Скажите им, я буду вести себя хорошо всю жизнь.
– Но мама и папа хотят для тебя новых друзей и хорошего образования.
– Не хочу я ни друзей, ни образования. У меня есть вы. Вы ведь всегда будете здесь?
Он задал ей тот же вопрос, который Анжелика давно задавала себе самой. И ему она никак не могла лгать.
– Я не знаю. Это зависит от твоих родителей. Скоро за тобой последуют твои братья.
– Почему мы не можем остаться здесь? – обиженно спросил Саймон.
– Потому что мальчики должны учиться в школе, подобной Итону, и это правильно.
Откровенно говоря, Анжелика не верила собственным словам. Она с радостью оставила бы Саймона дома и учила сама или наняла гувернеров. Но его родители придерживались иного мнения. В свое время братьев Анжелики тоже отправили в школу, хоть и не в столь нежном возрасте. Эдварду такой опыт не понравился. А вот Тристану там пришлось по душе.
И вновь Анжелика провожала Саймона, и вновь мальчик выглядел несчастным. Прижавшись лицом к окошку, он долго смотрел на нее. Анжелике казалось, что она предала своего подопечного.
С тяжелым сердцем она вернулась в детскую и приготовила детям завтрак. Эмма кашляла, и, похоже, у нее был жар. Анжелика уложила девочку в постель и попросила Хелен присмотреть за ней, а сама отправилась с Рупертом и Чарльзом на прогулку. Эмма моментально заснула, прижав к себе любимую куклу.
Гуляя по саду, Анжелика размышляла об Эмме и Саймоне.
Миссис Фергюсон не думала о детях вообще. Она составляла меню для гостей, приезжающих этой ночью из Лондона.
Глава 8
После прогулки в саду у Анжелики пощипывало лицо и замерзли руки, но оно того стоило. Мальчишки резвились как неугомонные, и у няни на удивление энергии оказалось не меньше, чем у ее подопечных.
– Как тебе удается с ними управляться? – прошептала ей кухарка, когда они вернулись домой, и выдала ребятам тарелку с выпечкой.
– Хелен помогает, – улыбнулась Анжелика и съела несколько бисквитов с имбирем – только что из печи. Миссис Уильямс тоже готовила такое печенье для нее, когда Анжелика была маленькой.
Эмма еще не проснулась, однако жар усилился. Несколько минут Анжелика не сводила взгляда с девочки, а затем отправилась к близнецам. Пока она меняла пеленки Розе, Хелен держала на руках Джорджа. Младенец заснул только после того, как ему вручили бутылочку с молоком. Джорджа стали часто беспокоить боли в животике, и Анжелике приходилось из-за него вставать по три раза за ночь, в то время как его сестрица спала абсолютно спокойно, а утром просыпалась с широкой улыбкой и громким воркованием.
Покормив Розу, Анжелика вернулась к Эмме. Та зашевелилась под одеялом и, как только открыла глаза, заплакала.
– Я болю, – захрипела она и чуть не задохнулась в приступе мокрого кашля.
Анжелика заставила ее сесть и выпить немного воды. Прикоснувшись ко лбу подопечной, она почувствовала сильный жар.
Девочка плакала, и чем больше плакала, тем сильнее кашляла. Только через пять минут она успокоилась и снова прилегла. Наказав Хелен присмотреть за Эммой, Анжелика направилась к двери.
– Ты куда?
– Собираюсь послать за доктором, – прошептала Анжелика. Было очевидно, что девочка сильно заболела, причем очень быстро – прошлой ночью она чувствовала себя отлично.
Анжелика поспешила вниз и встретила Стеллу, покидающую спальню хозяйки.
– На твоем месте я не стала бы заходить к ней, – бросила Стелла. – Она в плохом расположении духа. – И добавила, понизив голос и закатив глаза: – Ей, видите ли, не нравится, как я убрала ее волосы.
– Я вынуждена, – обеспокоенно ответила Анжелика. – Нам нужен доктор.
Служанка кивнула.
– Входи, но на свой страх и риск. В меня она кинула домашней туфлей.
Иногда миссис Фергюсон закатывала истерики, когда ей казалось, будто платье на ней не так сидит, или плохо выглажено, или плохо подшито, или корсет не туго завязан.
Прежде чем войти, Анжелика тихо постучалась.
– Да? Вернулись, чтобы все исправить как полагается? – раздался сварливый голос хозяйки.
– Простите, миссис Фергюсон, – проговорила Анжелика, входя в спальню. На голове хозяйки оказалась вполне достойно сделанная и весьма сложная прическа.
