– У вас есть семья? – Та покачала головой. – Как и у меня, – улыбнулась Анжелика и продолжила: – Возможно, судьба свела нас неспроста.
– Благодарю вас за вашу доброту, – искренне произнесла француженка.
Ночь Анжелика провела в кресле, а когда проснулась, ее гостья уже бодроствовала. Выглядела она немного лучше.
– Мне пора, – сказала Фабьенн.
– Вам есть куда идти?
Фабьенн задумалась, а затем покачала головой.
– Я сбежала.
– Вас нашли? Поэтому и избили?
Француженка снова покачала головой.
– Мои родители умерли, и я стала жить с дядей и тетей в Марселе. Но дядя оказался плохим человеком, он… постоянно… использовал меня. Тетя ни слова не говорила. Они постоянно пили. Два года назад я сбежала от них в Париж. Стала искать работу, но смогла устроиться только уборщицей в больнице. Впрочем, и оттуда меня уволили, когда узнали мой возраст. У меня не осталось денег и не было крыши над головой. А потом я встретила женщину, которая утверждала, что может помочь. Она сказала, у нее в доме живет еще несколько дам, и все они как дружная семья. Выбора у меня не было, и я пошла с ней. Но в доме мадам Альбин мне пришлось заниматься тем же, чем и с дядей, только за деньги. Правда, нам доставались гроши, а все деньги прикарманивала мадам. Кормили нас плохо, одежды практически не было. Через два года я не выдержала и сбежала, думая, что, если буду заниматься тем же, но сама по себе, смогу хоть денег заработать. Но потом я поняла – в доме мадам у нас имелась защита. Хорошей женщиной ее не назовешь, но она не позволяла мужчинам бить нас. Некоторые бывали грубоваты, и если она слышала, как мы кричим, немедленно выгоняла клиента. Кроме того, нас всех зарегистрировали в жандармерии. А на улице ничего этого нет. Меня побили уже третий раз, а одну из моих подруг на улице пырнули ножом, и она истекла кровью и умерла. Ей было шестнадцать. В прошлом месяце меня остановил жандарм и сказал, что отпустит, только если я обслужу его бесплатно… Похоже, мне придется вернуться к мадам Альбин. Там я хотя бы в безопасности.
Анжелику поразила эта история. Она никогда не задумывалась о женщинах, подобных Фабьенн, которых унижали, избивали, грабили… Но теперь она понимала, что привело их к такой жизни. Если бы не дар отца, Анжелику могла ожидать похожая участь.
– А чем вы занимаетесь? Должно быть, вы богаты, если можете позволить себе остановиться в таком месте.
– Нет, – честно ответила Анжелика. – Я работала в Англии няней, но меня уволили без рекомендательного письма. Там я не смогла найти работу и приехала в Париж.
– Вы прекрасно говорите по-французски, – с удивлением произнесла Фабьенн.
– У меня мать была – француженка. Она умерла при родах. А язык я выучила еще в детстве.
– Я могу представить вас мадам Альбин, – поддразнила ее Фабьенн, хотя понимала, что англичанка на такое не пойдет. Она явно умна и образованна. – В общем, пожалуй, я вернусь к ней, – с грустью продолжила она.
– Почему бы вам не остаться здесь на несколько дней, пока вы не окрепнете? Потом и решите, куда идти.
– Я не хочу злоупотреблять вашей добротой. Мадам Альбин даст мне несколько дней отдыха. В таком состоянии мной все равно никто не заинтересуется.
Но Фабьенн лукавила. Бордель мадам Альбин был не высокого пошиба, а клиенты не очень-то разборчивые.
– Вы презираете меня? – явно нервничая, спросила француженка.
– За что? Мне жаль вас, и я хотела бы, чтобы вы могли зарабатывать на жизнь иначе.
– Мадам Альбин не так уж плоха. Ей и самой приходилось заниматься нашим делом, но сейчас она старовата для этого, – улыбнулась Фабьенн. – Она предпочитает содержать девушек помоложе, дескать, мужчинам такие нравятся больше. Старшей из нас восемнадцать, младшей – всего четырнадцать, хотя выглядит она взрослее. Некоторым нравится, чем мы занимаемся, – призналась проститутка, – особенно тем, кто получает за это приличные деньги. Впрочем, единственные, кто извлекает хорошую прибыль, – это мадам и сутенеры. Они просто используют нас, как дойных коров. Мадам Альбин неоднократно заявляла, мол, содержать дом и нас кормить дорого, но только мы особо-то и не ели, поскольку постоянно работали, с утра и до поздней ночи, – рассказывала Фабьенн. Для нее все это было в порядке вещей, но Анжелика слушала ее с грустью. – Как вы сами считаете, останетесь в Париже?
– Не знаю. Все зависит от того, найду я работу или нет.
Анжелике нравилось беседовать с гостьей. Ей казалось, будто она обрела нового друга, пусть их мало что объединяло и они вели разный образ жизни.
– Вы голодны? – спросила Анжелика.
Фабьенн нерешительно кивнула – она явно чувствовала себя неловко.
Анжелика принесла из кафе при отеле круассаны и кофе, и они позавтракали.
Фабьенн попыталась встать, но, побледнев, откинулась на подушку.
– Пожалуй, я останусь еще на денек.
– Я сейчас выйду прогуляться, – сказала Анжелика, – и принесу еще еды.
Француженка была тронута. Никто с ней так хорошо не обращался, даже родители. Мисс Латэм явно очень добрый человек и не чета никому, с кем была знакома Фабьенн.
Анжелика вернулась с пакетами, полными продуктов. Сыр, салями, паштет, багет, яблоки – настоящее пиршество, особенно для Фабьенн. Девушка жадно набросилась на еду.
– Прошу прощения, я не ела два дня, – проговорила она.
– Все в порядке, – заверила ее Анжелика.
Возвращаясь с прогулки, она оповестила портье, что у нее гостит кузина – пусть в отеле не думают, будто их пытаются обмануть, и заплатила за второго постояльца в номере. Фабьенн она ничего не сказала.
После обеда Анжелика побеседовала с управляющей отелем насчет работы, и та повторила все, что Анжелика слышала уже неоднократно. Без рекомендаций ее не возьмут даже горничной. Самое большее, на что можно рассчитывать, – это мытье посуды в ресторане.
Упавши духом, Анжелика поднялась в номер.
– Что она сказала? – спросила Фабьенн.
– Нет рекомендательного письма – нет работы. Может, мне удастся зарабатывать шитьем, – уныло ответила Анжелика.
– И ослепнуть при этом. За это почти ничего не платят. Знаю, пробовала уже. Вы умеете готовить?
Анжелика покачала головой.
– Нет. Но, подозреваю, для этой работы мне тоже потребовалась бы рекомендация. – И ее охватило отчаяние.
За ужином, который состоял из жареного цыпленка с картофелем, дамы беседовали о жизни. Фабьенн знала о мужчинах гораздо больше, что было неудивительно. Анжелика разбиралась только в воспитании детей и в управлении имением. Но о своем происхождении дочь герцога рассказывать не стала.
– Когда-нибудь я надеюсь выйти замуж, – невинно проговорила Фабьенн, точь-в-точь как обычная девица ее возраста, – если, конечно, кто-нибудь согласится жениться на мне. Хотелось бы мне иметь детишек.
