– Давай, давай! – послышался Лугуев голос. – Великая Богиня ждёт тебя! Или тебе помочь?
Маркел сердито хмыкнул, поправил мешок на плече, пошёл дальше. Караульные вогулы забежали вперёд и теперь шли, оглядываясь на него.
До Берёзова осталось шагов триста, сопка была покатая, идти было легко.
Вдруг сзади загремели бубны, Чухпелек крикнул:
– Стой!
Маркел остановился, оглянулся. Чухпелек бежал к нему, на бегу снял рукавицу, утёр голой рукой саблю и крикнул:
– Бросай его! Ложись!
Это он про мешок, подумал Маркел, это его бросай, а дальше что? И стоял, смотрел на Чухпелека. Чухпелек подскочил к нему, гневно крикнул:
– Бросай! Ложись! Буду рубить!
Маркел скинул мешок с плеча, кратко размахнулся – и огрел Чухпелека мешком. Со всей силы! Чухпелек упал. Маркел кинулся вперёд, к вогулам, махнул ещё раз, сбил одного, бросил во второго, оттолкнул руками третьего и побежал к Берёзову, к воротам! Сзади гремели бубны, гайкала толпа, свистели стрелы… А Маркел бежал по бездорожью к воротам. От ворот тоже кричали. И со стен. Потом затрещали пищали. Густо завоняло порохом. Маркел ещё прибавил. Стрела сбила шапку, и чёрт с ней. Стрелы защёлкали по шубе. Маркел оступился и чуть не упал. Да и упал бы, но тут он увидел, что открываются ворота, из них выбегают стрельцы с бердышами, Маркел ещё прибавил и вскочил в ворота, пробежал ещё немного и упал, перевернулся на спину, увидел вверху небо, открыл рот…
Но так ничего и не сказал, только закашлялся. Над ним склонились наши рожи, бородатые, стали о чём-то спрашивать. Он ничего не понимал, только широко моргал и улыбался.
Глава 23
Лежалось очень хорошо, спокойно. Рожи ничего уже не спрашивали, а просто молча смотрели. Где-то высоко над ними, в небе, ширкали стрелы. Сбоку, со стен, бухали пищали. И вдруг послышалось:
– Эй, не замай!
Рожи сразу начали расступаться. Стало светлей, небо просторнее. И ещё Маркел увидел, что к нему подходит кто-то очень важный – в дорогущей шубе, в куньей шапке, а сам из себя ухоженный, румяный, с коротко подстриженной бородкой. Воевода, сразу же догадался Маркел и, повернувшись на бок, попытался приподняться. А воевода, Волынский Василий Степанович, как после вспомнил Маркел, немного склонился к нему и спросил:
– Так ты и есть тот посол из Москвы, о котором нам Лугуй кричал?
– Я не посол, – сказал Маркел и сел на снег.
– А кто?
Маркел полез за пазуху, а там залез в двойной шов и вытащил оттуда красную овчинку. И назвал себя.
– О! – громко сказал воевода. И, обернувшись на своих, строгим голосом продолжил: – Чего глаза повылупливали? К нам человек от государя прибыл! Пособите!
К Маркелу тут же кинулись и стали поднимать его. Но Маркел сказал, что он сам справится. И справился. Из толпы ему подали его шапку. Маркел осмотрел её. В ней была рваная дыра. Маркел сунул в неё палец.
– От стрелы, – сказали из толпы. – Вогульская.
Маркел надел шапку и опять посмотрел на Волынского. Тот спросил:
– Как ты попал к ним?
– Да вот так и попал! – сказал Маркел. – Нежданно. Только мы с Камня спустились, свернули на Сосьву… И тут вдруг Лугуй со своими! А, вот и ты, он говорит, я тебя здесь давно жду, теперь мы тебе отрубим голову, и Великой Богине станет от этого радостно.
– Не Великой Богине, а Золотой Бабе, – строго поправил Волынский. – У нас есть только один Бог. Или ты что, некрещёный?
Маркел вместо ответа широко перекрестился.
– Ну а сам ты куда ехал, и зачем? – спросил Волынский.
– Это я после скажу, – ответил Маркел. – Это дело государево.
– Да, – сказал Волынский. —Это верно.
И, отвернувшись, посмотрел на стену. Оттуда уже не стреляли. Также и стрелы больше не свистели. Было тихо.
– Где они? – крикнул Волынский.
Со стены ответили:
– Отходят к лесу.
Волынский опять повернулся к Маркелу, сказал:
– Если отходят, значит, дело уже сделано. – После обернулся и позвал: – Кузьма!
К ним подошёл стрелец.
– Кузьма, – велел ему Волынский, – присмотри за этим. А я мигом.
И он пошёл к стене, стал подниматься наверх, на подмости. Маркел смотрел на Волынского. На подмостях было много стрельцов, и все с мушкетами, но почти что никто не стрелял. Маркел оглянулся на Кузьму. Тот усмехнулся и сказал:
– Сейчас всё кончится. Вогулы – народ хлипкий. Если чего сразу не заладится, никогда не дожимают.
Маркел шагнул было к стене.
– Стоять! – строго сказал Кузьма. – Не велено!
– Так я… – начал было Маркел.
– Стоять! – уже злобно продолжил Кузьма и замахнулся пищалью.
Маркел отступил на место.
– Вот так-то! – почти с радостью сказал Кузьма. – А то мы это знаем. В прошлом году в Пелыме вот так же прибежал к нам один казачок. «Отче наш» читал, крестился. А как дошло до дела, он нам в колодец крысу бросил. Отравленную, конечно. Мы там все чуть не подохли. И я…
– Э! – сердито перебил его Маркел. – Думай, что говоришь! Я из Москвы, царёв гонец! У меня письмо к боярину!
– Га! – злобно выкрикнул Кузьма. – Ну и письмо, и что?! Сейчас такие времена, что любой письмо напишет, эка невидаль! А вот ты возьми пищаль, вбей пулю, насыпь пороху… А! – И Кузьма махнул рукой и замолчал, только ещё сильней насупился.
Маркел осмотрелся. Рядом с ними было пусто, зеваки стояли подальше. Стрельцы замерли на стенах. От вогулов тоже шума не было. Волынский походил туда-сюда по подмостям, обернулся на Маркела и, махнув ему рукой, начал спускаться по лесенке. А спустившись, громко, чтобы все слышали, сказал:
– Чёрт их поймёт, дикарей. Отошли и встали за кустами. Не уходят! Что бы это значило?
Никто ничего не ответил. Волынский повернулся к Маркелу и спросил:
– Ну а ты что скажешь? Что они про это дело говорили?
– Говорил один Лугуй, – сказал Маркел. – Говорил, Великая Богиня…
– Золотая Баба! – сердито поправил Волынский.
– Золотая Баба, – повторил Маркел. – Она, он говорил, ему приснилась и обещала помочь.
– Ну, это он зря, – сказал Волынский. – На чёрта надеяться – дело неумное. Дальше!
– Ну и ещё эта Великая Баба, когда ему снилась, сказала, что ей нужен дар, и получше. Сказала, дашь мне царёва посла в жертву, тогда помогу. Ну, он и дал. А я Чухпелеку мешком по сусалам – и к вам.
– Это мы видели, – сказал Волынский. – Это ты их ловко. А что было в мешке?
– Соль.
