– Где это? – спросил Змеев.
– На шведской границе, – ответил Волынский. – А шведы, это тебе не остяки. Это люди благородные, крещёные, хоть и неправильно, конечно. И за таких знаешь какие выкупы дают? Но это если война. А если без войны, тогда да, тогда не очень. Но это ладно! А ещё дальше вот что будет: отсижу я в Ладоге два года, вернусь в Москву, а там у матушки уже всё готово, сговорено, пишет, есть одна девица на примете, и ещё две на присмотре, за каждой дают по три воза приданого, да деревеньку, да людишек… А ты мне: Аньянга, Аньянга! Привезёт Игичейка Аньянгу к нам в Берёзов, а меня уже и след простыл, я в Ладоге. Хотя, конечно…
И Волынский замолчал, тяжко вздохнул. Маркел усмехнулся. Волынский сразу подхватился, обернулся и громко сказал:
– Эй! Царский гонец! Не притворяйся! Я видел, ты давно не спишь. Давай, вставай. Сейчас принесут перекус.
Маркел поднялся, подошёл, сел рядом с ними. Волынский строго сказал:
– Крепко же ты спишь. Люди уже из дозора вернулись. Искали Лугуя.
– И что, – спросил Маркел, – нашли его?
– Пока что нет, – сказал Волынский. – Пока нашли только следы. Они все одной толпой ушли: и Лугуй, и его войско, и простые люди куноватские. Шли вначале вдоль реки, а после повернули на Казым, к Сенгепу.
Маркел подумал и спросил:
– Все повернули? Всей толпой?
– Как будто всей, – сказал Волынский. – Да и куда им ещё было идти? Только на Казым. Вот где теперь Лугуй будет сидеть! Тебе его там не достать! А я стрельцов тебе не дам, ни одного. Хоть было записано дать, а не дам! Потому что сейчас что всего важнее? Не за Лугуем бегать, а удержаться здесь. И я удержусь! Стены подновлю, поправлю, пошлю знать нашим, чтобы прислали подмоги, кто сколько может. И будет наш Куноват! А на Казым и сам пока что не пойду, и вам не дам ни одного стрельца. А то Иван тоже начал с утра заговаривать, а не пойти ли на Казым, или не догнать ли нам Лугуя, пока он до Казыма не дошел. Было такое, нет?
Змеев нехотя кивнул, что было. Волынский опять посмотрел на Маркела и сказал как будто с горечью:
– Вот так! Не получилась твоя служба. Не перехватил ты Лугуя. Как теперь тебе с пустыми руками к царю возвращаться? Никак!
– А зачем мне его перехватывать? – спросил Маркел.
– А снять с него расспрос! – сказал Волынский.
– А я уже снял.
– Когда?
– А когда сюда ходил, – сказал Маркел. – Он мне тогда всё поведал: и почему он не стал платить нам ясак, и куда он стал его возить, и кто такая Золотая Баба, и кто такой ты.
Волынский, услыхав такое, покраснел от гнева и сказал:
– Много ты себе стал позволять, Маркелка! А то смотри, я тебя своей властью…
И замолчал, только зубами скрипнул. Маркел улыбнулся и продолжил:
– Мне Лугуй уже не нужен, я его уже расспрашивал, и он честь по чести всё ответил. Теперь мне нужно Золотую Бабу взять и расспросить. Вот я сейчас к ней и поеду. Время сейчас для этого очень удобное: все князьки кто куда разбежались, никто мне мешать не будет, и я быстро к ней доеду.
– А где её искать, ты знаешь?! – спросил Змеев.
– Знаю, конечно, как не знать. Добрые люди подсказали.
– Кто добрые?! – гневно спросил Волынский.
Маркел только усмехнулся, не ответил. Волынский приготовился сказать…
Но тут открылась дверь, стали входить челядины, вносить и расставлять еду, питьё. Маркел, Волынский и Змеев молчали. Леонтий налил им по чашке, они выпили. Леонтий ещё налил и вышел, прикрыл дверь. Волынский ещё подождал и спросил:
– Так ты что, и вправду собрался к Великой Богине?
Маркел утвердительно кивнул и принялся закусывать. Волынский опять спросил:
– А дорогу туда знаешь?
– Что знаю, – ответил Маркел, – а что добрые люди подскажут. Мне от тебя нужны только стрельцы, с десяток, но самых лучших, а к ним харчей на неделю и зелейного запаса как можно больше.
– И пойдёшь?
– Пойду, – сказал Маркел. – Вот только ещё перекушу и выпью.
Волынский молчал. Потом посмотрел на Змеева, сказал:
– Иван! Да скажи ты ему!
– А что здесь говорить? – ответил Змеев. – Человек решил. Да и служба у него такая.
– Но ты ведь ходил туда! – сказал Волынский.
– Ну и ходил, – ответил Змеев. – Так ведь не я один туда ходил. – И, повернувшись к Маркелу, продолжил: – Мы как сюда пришли, в эти земли, как про эту Золотую Бабу услыхали, так и ходим, так её и ищем. Много про неё всякого болтают. А про её богатства ещё больше. Но никто из наших этого богатства не видал. Не доходят наши до него. Летом тебя в водоворот затянет, топляком затрёт, зимой под лёд провалишься. А её, может, и нет совсем.
– А к кому тогда Лугуй ходил? – спросил Маркел.
– Ну, Лугуй тебе расскажет!
– А… – начал было Маркел, хотел сказать про бывшего шамана, про Аньянгу, но спохватился и промолчал.
Змеев это заметил, сказал:
– Ты нам не всё договорил. Ну да и ладно. Когда будешь помирать, тогда про это вспомнишь.
– А пока что?
– А пока, – ответил Волынский, – ладно. Дам я тебе стрельцов. И дам всего другого, что просил, но понемногу. А сейчас налей!
Маркел налил, и они все трое выпили до дна. После Волынский утёр губы, усмехнулся и сказал:
– Скользкий ты человек, Маркелка. Ну да бог с тобой. Не тем будем тебя поминать.
Маркел усмехнулся, ответил:
– Это ещё кто кого помянет.
– Ладно, ладно! – погрозил пальцем Волынский. После обернулся к Змееву, сказал:
– Дай ему Ермолу со своими. Не скупись!
– Э! – только и ответил Змеев, но не стал перечить.
А Волынский усмехнулся и прибавил:
– Это Анюта за тебя просила. А сам я ничего тебе не дал бы.
– Так я тогда пойду, – сказал Маркел.
– Иди, – сказал Волынский. И, повернувшись к двери, кликнул: – Эй!
Вошёл Леонтий. Маркел встал. Волынский кивнул на Маркела, сказал:
– Царский гонец уходит. Проводите его честь по чести. И дайте ему Ермолу со своими в провожатые. Я им за это дам двадцать рублей на всех, сразу, как только вернутся.
Леонтий слегка поклонился, поворотился к Маркелу, кивнул, и они оба пошли из трапезной. Волынский со Змеевым молчали. Эх, только и подумал Маркел, двадцать рублей на круг, недорого. И сердито тряхнул рукавом. В рукаве брякнул кистень.
Глава 41
Когда Маркел и Леонтий спускались по лестнице, Леонтий спросил:
– Куда, царский посол, собрался?
