«Точно».
Она постаралась передать воспоминания, но посылать картинку оказалось сложнее, чем она думала. А учитывая, как сильно был измотан ее разум, сил на это не находилось.
Но она чувствовала остатки ментальной энергии, таящейся на задворках разума, и когда смешала ее с остатками концентрации, то смогла отправить воспоминания в разум Фитца.
– Ух, с ума сойти. Кажется, ты передала мне все свои воспоминания о звездах.
– Правда?
Она заглянула в его мысли, и действительно – Фитц пытался справиться с бесконечным потоком звездных карт.
– Ох, прости!
– Издеваешься? Теперь мне не придется учить Вселенную!
Он потратил несколько минут на то, чтобы отыскать нужную информацию – драгоценное время, которое они не могли терять. Но как только он нашел ее, то с первого раза собрал квинтэссенцию.
– Теперь понятно, почему у тебя заболела голова, – сказал он, когда она сменила бутылочку. – Такое ощущение, что мозг растягивается от напряжения.
И все же он быстро справился с остальными четырьмя, и через несколько минут вся квинтэссенция была тщательно завернута в лоскуты плаща и убрана в сумку.
– Я вызову Алдена, – сказала Софи, пока Фитц доставал проводник и поворачивал кристалл.
Алден не ответил.
Она сказала себе, что он просто занят и все будет хорошо.
Но когда они наконец прыгнули на окраину Этерналии, то увидели сверкающий город, охваченный бушующим Вечным пламенем.
Глава 37
Софи с Фитцем кинулись к городу, огибая лавовые реки расплавленных драгоценностей. Множество зданий уже оплавилось, еще больше загоралось с каждой секундой, и Софи молча взмолилась ночному небу, надеясь, что внутри никого не было.
– Надо найти отца! – крикнул Фитц, когда Софи остановилась и прижала руки к голове.
– Знаю. Я пытаюсь его отыскать.
Ее разум был способен отследить отзвуки мыслей до местонахождения их владельца. Но из-за жара, потрескиваний и колотящегося сердца сосредоточиться было сложно. Жаль, что нельзя было глубоко вздохнуть, чтобы успокоить головную боль, – дым был слишком густым и горьким. Так что Софи закрыла глаза и заставила себя забыть обо всем, кроме голоса, который нужно было найти.
Несколько мгновений она ничего не слышала. А затем голову переполнили паникующие потрясенные мысли Тиргана.
– Они у реки! – крикнула она, прижимая к себе бутылки с квинтэссенцией, и вместе с Фитцем кинулась вниз по улице.
Все горело – грудь, ноги, глаза, – но она заставила себя бежать быстрее и чуть не расплакалась от облегчения, заметив своеобразную импровизированную лабораторию, дополненную светящимися мензурками, пробирками и кипящим котелком. Рядом с эльфом в белом халате стоял до боли знакомый мужчина.
– Тирган! – закричала Софи, кидаясь к нему со всех ног.
Заметив ее, он побежал навстречу, и, хотя Софи знала, что он не любит обниматься – а у нее в сумке много взрывоопасных бутылочек, – она все равно прижалась к нему в жутком свете отблескивающего огня.
– Где отец? – спросил Фитц, судорожно пытаясь отдышаться.
– В безопасности. Они с леди Гелвин отправились за последним ингредиентом для фриссина. Она долго отчитывала нас, говорила, что после прошлого раза надо было запастись им.
– Она права, – сказала Софи, поражаясь, что в чем-то согласна со своей бывшей злобной наставницей по алхимии.
– Знаю, – Тирган забрал мешок квинтэссенции и отвел их к лаборатории. – Пойду отдам Кеслеру.
– Кеслер здесь? – спросила Софи. Значит, и Декс тоже?
– Здесь все доступные алхимики. И множество гномов, вызвавшихся помочь распространить фриссин. Как только мы его сделаем, огонь быстро потушат.
Софи надеялась, что он прав. И ей враз полегчало, когда она передала Кеслеру квинтэссенцию и увидела, как он тут же вылил немного в котел. Также он уверил ее, что Декс дома, в безопасности.
И все равно было ужасно просто стоять и смотреть, как прекрасный город плавится в пламени, пока Кеслер помешивает и отмеряет жидкость в мензурках, и ждать, ждать, ждать.
Расхаживающий рядом Фитц успел протоптать канавку в земле, когда наконец раздался знакомый голос Алдена:
– Хвала небесам, вы вернулись! – и Софи с Фитцем тут же кинулись в его объятия.
– Я так о вас беспокоился, – сказал им Алден, так крепко прижимая к себе, что Софи сложно было дышать – но, может, это и к лучшему.
– Фу, чем от тебя воняет? – спросил Фитц, отстраняясь так далеко, как мог.
– Слюна снежного человека – последний необходимый ингредиент.
– И мы его собрали, – раздался за их спинами резкий голос, и они осознали, что Алден вернулся не один.
Леди Гелвин, которая выглядела не так страшно, как обычно, благодаря зеленому меху снежного человека, торчащему из пучка на голове, подняла большую флягу, полную мутной желтоватой жидкости. Даже несмотря на пробку, Софи все равно ощущала разящую от нее вонь.
– Я так понимаю, вы собрали квинтэссенцию? – спросила она Софи, подходя к Кеслеру и изучая его котел. – Видимо, даже умудрились ничего не взорвать. Отлично. Теперь можем разобраться с беспорядком.
Все заликовали, когда наконец-то была готова первая партия фриссина, который оказался блестящим серебряным порошком. Но Софи не хотелось праздновать; она смотрела на гномов, посыпающих первую стену огня. Она видела одни лишь разрушения. И понимала, что их не было бы, не исцели она Финтана.
Закрыв глаза, она позволила правде устроиться в глубине ее сознания.
Ей нужно было встретиться с ней лицом к лицу.
Принять ее.
Признать реальность.
Отчасти ради собственного здравомыслия – но в основном потому, что представляла реакцию народа.
– У вас была тяжелая ночь, – сказал Алден, поднимаясь на холм к Софи с Фитцем, откуда они за всем наблюдали. – Думаю, пора домой.
– Грейди с Эдалин знают про Вечное пламя? – спросила Софи.
– Пока нет. Я решил не впутывать их, пока пламя не погаснет. Но сейчас… придется многое объяснять.
Софи встретилась с ним взглядом и осознала, что за напряжением и усталостью скрывается более глубокая эмоция.
Горе.
– Все ведь в порядке, да? – тихо спросила она. – Никто не…
Она не могла это произнести.
Больно было даже думать.
– Поговорим утром, – сказал Алден, протягивая ей руку.
– Нет, скажите, что случилось. Я не смогу… – в горле встал удушающий ком. – Если кто-то пострадал, мне надо знать.
Алден открыл рот, чтобы сказать что-то, но в последнюю секунду передумал и произнес:
