– Я все же думаю, что сначала тебе стоит отдохнуть.
– Как будто теперь я смогу уснуть.
– Она права, пап, – согласился Фитц.
Алден, вмиг постарев на тысячу лет, присел между ними и закрыл лицо ладонями.
– Не знаю, как вам рассказать.
От его слов мгновенно стало нечем дышать.
Алден говорил Софи, что ее ждет трибунал, что ей придется пойти в Изгнание, что нужно будет оставить семью и забыть о прошлой жизни.
Что могло быть хуже?
А затем она поняла.
– Кто-то умер, – тихо сказала она, мысленно пробегая по именам и лицам.
Было сложно вспомнить, кого она видела живым, а кого нет – но, заново проигрывая события ночи, она осознала, что кого-то не хватает.
Фитц взял ее за руку, стискивая так, что было бы больно, если бы Софи уже не онемела.
И все равно она ощутила, как миллионы игл впиваются в сердце, когда Алден проглотил всхлип и произнес:
– Даже двое на самом деле. Ни Финтан, ни старейшина Кенрик так и не выбрались из башни.
Глава 38
– Нет, – произнесла Софи, выдергивая руку из хватки Фитца. – Только не Кенрик.
Это какая-то ошибка.
Она сбежала вниз по холму, говоря себе, что найдет улыбающегося Кенрика среди стоящих неподалеку эльфов.
Вместо этого она обнаружила остальных старейшин, собравшихся вокруг рыдающей Орели.
– Нет! – выкрикнула Софи, разворачиваясь и кидаясь к Обливимиру.
Дорога была скользкой, но Софи поднажала, приказывая ногам не спотыкаться.
Все наладится, как только она добежит. Она найдет потайную пристройку, в которой он спрятался, или подсказку, куда он прыгнул, или…
Она резко остановилась, осознав, что скользкая дорога была фиолетовой.
Впереди одинокий серебряный столбик выглядывал из моря расплавленного аметиста – вот и все, что осталось от Обливимира.
– Нет! – вновь прорыдала она, падая на колени.
– Мне жаль, – сказал Алден у нее за спиной, мягко касаясь дрожащего плеча. – Мне так жаль.
Она даже почти не знала Кенрика. Но он всегда был добр – и всегда первым становился на ее сторону. Невозможно было представить Совет без него.
– Он не мог умереть, – прошептала она, ощущая бегущие по лицу горячие слезы.
Алден притянул ее ближе, дрожа сильнее, чем она сама, и произнес:
– Боюсь, что мог. Кенрик первым заметил, что разгорелось Вечное пламя. Он успел отпихнуть вас с Фитцем и Орели, но потом тело Финтана взорвалось пламенем. Мы ничего не могли поделать. Я…
Его голос надломился, и, чтобы снова заговорить, ему пришлось несколько раз глубоко вздохнуть.
– Нам придется храбриться, Софи. Прости за эту просьбу, но наш народ остро, остро ощутит потерю Кенрика. Нужно показать им, что все будет в порядке.
– Но ведь не будет! – закричала она, пятясь.
В этот раз потеря была слишком велика.
Они лишились старейшины.
При мысли о том, как часто ей говорили отказаться от исцеления, в груди распахнулась дыра.
– Надо было послушать их, – прошептала она, едва дыша. – Это я виновата.
– Если кто и виноват, то это я, – произнес Фитц, выступая из темноты. – Если бы я раньше заметил огонь или направлял бы лучше…
– Ты не виноват, Фитц, – заверила Софи.
– И ты тоже, – твердо сказал Алден. – Что бы ты ни думала. Что бы ни случилось в ближайшие дни. Не забывайте об этом, держитесь за это, верьте в это. Вы. Не. Виноваты. Помните об этом. И помните, что было со мной, когда я винил себя.
Напоминание вылилось на голову ведром ледяной воды, заставляя проснуться.
Но у Софи не получалось поверить.
Нравилось ей это или нет, но она сыграла роль в смерти Кенрика – и когда-нибудь придется расплатиться за это.
Но если вина сломит ее, его жертва будет напрасной, и этого Софи допустить не могла.
Она возьмет себя в руки так же, как Грейди после потери Джоли.
Она сосредоточится на ярости.
Злость вскипела в ней, и Софи вкусила ее, позволяя обосноваться в сердце и выжечь страх и печаль.
Она не остановится, пока не найдет пирокинетика, которого защищал Финтан. А как только найдет – заставит его заплатить.
Глава 39
Тирган отвел Софи домой, и она согласилась на его предложение сообщить Грейди с Эдалин новости без нее.
Когда у Алдена разрушился разум, она настояла пойти с ним, потому что хотела быть храброй и сильной, хотела поддержать семью. Но она бы не выдержала еще одной полной слез и боли сцены.
Ей нужно было сосредоточиться на ярости.
Сбросив обгоревший плащ на пол, она, избегая взволнованные взгляды, оставила всех внизу и поднялась за Сандором в свою комнату. Он ничего не сказал, когда Софи закрыла перед ним дверь – видимо, слишком внимательно прислушивался к тому, что говорил Тирган. Но Софи слышать не хотела. Она заперлась в ванной и включила душ, заглушая мир звуком падающей воды.
Осыпая все пеплом, она затолкала одежду в угол, жалея, что нельзя разорвать ее на лоскутки. Схватив все шампуни, что получилось отыскать, она ступила под цветные струи холодной воды, с удовольствием ощущая дрожь.
Жара ей на всю жизнь хватило.
Она столько раз помыла голову, что сбилась со счета, и все равно, выключив воду, ощутила запах дыма. Перевязав мокрые волосы, с которых капала вода, она натянула пижаму и доплелась до постели. Но все равно видела перед собой Вечное пламя.
Яркие желтые вспышки были выжжены перед глазами, и, как бы она ни моргала, они не исчезали.
– Могу я помочь? – спросил Сандор с порога, выхваченный полосой света.
Софи перевернулась на бок, чтобы не видеть его, и прошептала:
– Хочу попробовать чай из сонных ягод.
Она ожидала какого-нибудь победного: «Ну наконец-то!» Но услышала лишь тяжелые шаги Сандора, поспешившего исполнить ее просьбу.
Она лежала не шевелясь и пыталась не думать о том, что делает, пока шаги не вернулись, принося с собой сладкий запах. Но когда Софи развернулась забрать чай, то увидела перед собой Эдалин.
– Сандор сказал, что ты попросила, – произнесла она, протягивая хрупкую розовую чашечку.
Софи медленно взяла ее, пытаясь не разлить дрожащими руками горячую жидкость. Но поднеся чашку к губам, она замерла.
Чай был фиолетовым и слегка мерцал, как пузырящиеся потоки аметистовой лавы, покрывающие землю перед Обливимиром.
