– Мы будем тщательно за ней следить, – пообещал старейшина Эмери. – Как и вы, полагаю. Элвин и так всегда на низком старте, разве нет?
– Как вы смеете шутить… – начал было тот, но Софи перебила его:
– Меня подташнивает, Элвин. У тебя есть что-нибудь?
На самом деле тошнота была ее меньшей проблемой – но она хотела отвлечь Элвина. Слишком многим дорогим ей эльфам и так грозило изгнание.
Элвин покопался в сумке и передал ей с десяток разных бутылочек, объясняя, что для чего нужно. Закончив, он создал зеленый шар перед лицом Софи и долго в него вглядывался, а затем сказал:
– Не хочется говорить, но… все вроде бы нормально. Скорее всего, ей понадобится много питательных добавок из-за усилившегося напряжения. Но внутренние органы работают без перебоев.
– Замечательно, – произнес Эмери так самодовольно, что Софи захотелось выцарапать улыбку с его лица.
– Пожалуй, Софи стоит вернуться домой и отдохнуть, – тихо сказал старейшина Терик. Избегая ее взгляда, он добавил: – У нас всех был тяжелый день.
– Воистину, – согласился старейшина Эмери. – Раз мы разобрались с наказанием, можем завершить собрание.
– Погодите, народ до сих пор здесь? – спросила Софи.
– Разумеется, – ответила старейшина Алина и пригладила волосы, глядя в зеркало. – Ждут последних новостей.
Софи представила их. Как они стоят и осуждают ее. Смеются над ней. И это лишь начало. Все знали о наказании – а если и нет, то ужасный обруч быстро все прояснит.
Она больше не была похищенной девочкой.
Она была бесталанной.
– Мне надо идти, – сказала она Грейди, через силу вставая на ноги. Они почти не держали, но она не хотела, чтобы ее выносили.
Пусть Совет не думает, что сломили ее.
Высоко подняв голову, она вступила на созданный Эдалин путь. И когда свет охватил ее, она заметила быстро подмигнувшего ей магната Лето.
Софи добралась до спальни, не разрыдавшись. Но как только потекли слезы, остановить их не получалось.
И не хотелось.
Она рухнула на кровать и зарылась под одеяло, мечтая свить себе гнездо и никогда из него не вылезать – никогда не выходить в свет в виде ненормальной девчонки с ограниченными способностями.
И не важно, что она услышала магната Лето. Попытка чуть не свела ее с ума.
Но что ей делать без способностей?
Никто не захочет иметь с ней дело. Ни друзья. Ни «Черный лебедь». Ни Грейди с Эдалин.
И она не могла их винить.
Ей самой не хотелось иметь с собой дело.
Рыдания перешли в удушающие всхлипы, которые выворачивали ее изнутри, пока Эдалин не стянула с нее одеяло и не прижала к губам теплую сладкую чашку.
Софи поняла, что это сонноягодный чай даже до того, как увидела фиолетовый цвет, но выпила его с радостью, разом опустошая чашку и надеясь, что уснет на много лет, или десятилетий, или навечно.
Она стиснула Эллу, чувствуя, как в разуме мягко сворачивается теплота, будто мозг обернули в сахарную вату. И все же тепло не прогоняло резкий холод от врезающегося в кожу металлического обруча, и Софи ворочалась и пыталась устроиться поудобнее, пока снотворное не перекрыло боль.
Проснувшись вновь, она не открыла глаз. Шея болела, лоб ныл, а подушка пропиталась слюной.
Эдалин попыталась накормить ее, но Софи не хотелось есть.
Ей хотелось лишь еще чая.
Вновь погрузившись в сахарную вату снов, она игнорировала танцующие в голове голоса. Было непонятно, настоящие ли они или выдуманные.
Но она слышала Элвина, беспокоящегося за ее мозг.
Декса, извиняющегося снова и снова.
Кифа, говорящего, что серебряные обручи – новый писк моды.
Биану, спрашивающую, чем она может помочь.
Фитца, обещающего быть рядом, если он ей понадобится.
И Грейди с Эдалин, раз за разом умоляющих ее проснуться.
Она знала, что ей нужно крепиться ради них.
Но что ей еще было нужно, так это отстраниться как можно дальше. Так что она ныряла все глубже в вызванную снотворным дымку, надеясь вернуться в закуток разума и навсегда в нем остаться. Там ей будет хо-рошо.
Безопасно.
Но очень скоро действие чая снова прошло, и когда она попросила еще, Эдалин ей отказала.
– Ты меня пугаешь, Софи, – прошептала она, убирая с ее лба прилипшие волосы. – Элвин считает, что обруч тебе не вредит – кроме раздражения на коже, но он уже работает над мазью. Но он что-то не увидел? Тебе плохо?
Софи натянула одеяло на голову.
– Злись, если хочешь, – произнес Грейди откуда-то сбоку. – То, что Совет с тобой сделал… просто немыслимо. Вчера я ушел с поста Эмиссара.
– Серьезно? – спросила Софи.
– Ага. Алден тоже был готов уйти, но мы решили, что стоит иметь кого-то внутри. Так что он пока остается. Но все может измениться.
Она стащила одеяло и открыла глаза, но тут же об этом пожалела, потому что в них ударил свет. Свернувшись в клубок, она задрожала от боли, а Грейди с Эдалин обняли ее изо всех сил.
– Мне так жаль, – прошептала Эдалин. – Если бы я только могла носить его вместо тебя…
– Я бы лучше заставил старейшин спрыгнуть со скалы.
Грейди говорил так мрачно, что Софи ему поверила. Именно этого она и пыталась избежать, соглашаясь носить ужасный обруч.
– Пожалуйста, – прошептала она, медленно поднимая тяжелую голову. – Пожалуйста, не делайте из-за меня ничего безумного. Я того не стою.
– Что? – спросил Грейди, а Эдалин вновь притянула ее к себе.
– Я того не стою, – повторила Софи, глубоко вздыхая, чтобы найти силы договорить. – Я… провалившийся эксперимент, вот и все. «Черный лебедь» зачем-то меня создал – не знаю зачем, но и не важно, потому что теперь я не смогу ничего сделать и все было напрасно. Уверена, спроси вы их, они бы ответили так же.
– Не важно, зачем «Черный лебедь» тебя создал, – ответила Эдалин. – Не важно, свалилась ли ты с неба или выплыла на пляж в яйце и вылупилась – ты все равно моя дочь и я всегда буду тебя любить. Несмотря ни на что.
Глаза Софи защипало от слез.
– И ты не хочешь от меня избавиться?
– Ты правда думаешь, что хочу? – спросила Эдалин.
Софи повесила голову, указывая на обруч.
– Кому в семье нужна ненормальная?
– Ненормальные тут только старейшины, решившие, что это допустимое наказание, – прорычал Грейди. – Но я обещаю, Софи, мы никогда не захотим прогнать тебя. Никогда.
– Но я постоянно порчу вам жизнь!
