Тимоха закрыл глаза и затих. Голова его раскалывалась от боли, он отчаянно нуждался в тишине и спокойствии.
— Ты телефон хозяина куда дел? — откуда-то издалека донесся голос Пузыря.
— Какого хозяина? — не понял Тимоха.
— У которого мы дом снимали. Он номер нам дал, ты его на спичечном коробке записал. Куда дел?
Тимоха не ответил. Коробок он бросил в бардачок машины. Бандиты вполне могли его найти. Но как им хватило ума свести в одно два сложных хода?
Дверь открылась. Тимоха с трудом разлепил глаза и увидел двух мордоворотов. Он инстинктивно дернулся, попытался сдвинуться в сторону от них и тут же за это поплатился. Сначала его ударили ногой в живот, затем в голову. Когда он пришел в себя, Пузыря с ним не было. Братки его шоколадом повели кормить или дальше избивать.
Стас пытался унять дрожь, но ничего у него не получалось. Пока к нему не подсела Ирина. Вряд ли жар спал, но парню сразу стало легче.
— Ну и что там у нас? — спросила она, сунула руку под одеяло, вынула градусник у него из-под мышки.
Стас хмелел от ее прикосновений. Но при этом старался не смотреть на эту женщину, не смущать Ирину своим взглядом, таким же жарким, как его горячка.
— И антибиотики колем, а толку? — оценив температуру, с досадой сказала она.
— Это не заражение, а стресс, — сказал Стас и качнул головой. — К вечеру пройдет.
— Это ты так говоришь. Тебе врач срочно нужен.
— У меня пулевое ранение. Менты нам сейчас без надобности.
— Почему? Кто-то же должен искать Пашу.
— Я должен. Но не могу.
— Может, Денису позвонить?
— А он поможет?
— В армию же помог отправить, — с усмешкой проговорила Ирина.
— Кого он помог в армию отправить?
— Есть один человек… — Она замялась.
— Паша?
— Он Пашу от войны спас.
— Сначала в армию отправил, а потом от войны отмазал, да?
Квартира у Ирины отличная, можно даже сказать, роскошная. Значит, зарабатывала она очень хорошо. До того как Паша ушел в армию, с деньгами у нее было неплохо. А время сейчас такое, что купить белый билет — дело плевое. Было бы чем заплатить. Но нет, Пашу забрили. Мало того, он угодил в десантные войска, где погибнуть легче всего.
— В армию военкомат отправляет, — глядя куда-то в сторону, грустно сказала Ирина.
— Я знаю, Коротилов в тебя влюблен, — сказал Стас.
— Знаешь? — Женщина заметно смутилась.
— Он говорил, что ты неприступна как скала.
— Если я секретарша, то это совсем не значит, что я должна с ним спать.
— Да, но это не значит, что с тобой должен спать Паша.
— Паша — мой муж! — Ирина недоуменно повела бровью.
— Коротилов тоже так подумал и отправил Пашу в армию.
— Ну, не совсем отправил. Но да, за Пашей с милицией пришли.
— Все-таки Коротилов.
— Он очень странный человек.
— Я это заметил.
— С ним очень сложно. Честно скажу, я справляюсь с этим субъектом с большим трудом.
— Но справляешься.
— Но справляюсь, — подтвердила она.
— И со мной справляешься. — Стас улыбнулся.
Он вдруг понял, что его больше не лихорадит. Температура спала, на лбу выступила испарина.
— Мне уже легче.
— Я рада, — сказала Ирина, улыбнулась и стала подниматься, но Стас взял ее за руку, удержал и проговорил:
— Это потому, что ты рядом. Твоя улыбка — лучшее лекарство.
— Давай без этого, — заявила женщина, слегка поморщилась, но руку не выдернула.
— Что есть, то и говорю.
— В мире много чего есть, но не обо всем можно говорить. — Она убрала руку, поднялась.
Ее длинный халат остался в дачном доме, здесь был только короткий. В нем Ирина сейчас и была. Но Стас не имел права развязать поясок, развести полы халата. Да и не в сексе счастье. Он хотел обладать не только телом, а всею Ириной целиком. Но, увы, с этим у него явно не складывалось.
— Что у пьяного на уме. А я пьяный. От тебя.
— Прекрати. — Ирина посмотрела на него строго, но щечки у нее зарумянились.
— Может, мне осталось всего ничего? Вдруг случится что, а ты и знать не будешь?
— А зачем мне знать?
— Пополнишь коллекцию влюбленных в тебя мужчин.
— Я не коллекционирую поклонников. Не надо в меня влюбляться.
— А если уже?
Ирина повела головой, встряхнула волосы и направилась к выходу.
Под аркой она остановилась и, не оборачиваясь, бросила:
— Ты ничего не говорил. Я ничего не слышала.
После этого, не дожидаясь ответа, женщина ушла.
Стас вздохнул. И он говорил, и она слышала. А толку? Не было у него шансов, и он прекрасно это понимал.
Братки реально приготовили из Пузыря отбивную. На лице живого места нет, в животе ливерный фарш, ребра переломаны.
— Это хорошо, что мы их сожгли, — пробормотал Паша.
От передних резцов у него остались одни обломки, но при этом он почти не шепелявил, слова произносил внятно. Хотя и тяжело.
— Не надо. — Тимоха приложил палец к своим лепешкам.
— Да они все знают.
— Ты сказал?
— Без меня знают. Да и все равно уже, — едва слышно проговорил Паша и закрыл глаза.
— Не все равно.
— Не выйти нам отсюда.
— Ты это брось.
— Кормить, сказали, не будут. Мы сами тут сдохнем.
— Не сдохнем.
— Лучше сдохнуть.
— А как же Ира?
— Ира не пропадет.
— Баба она красивая.
— Очень.
— А я не очень.
— Не очень красивая баба?
— Не баба.
— И не Пузырь, — сказал Тимоха и улыбнулся, как уж смог. — Был бы пузырем, уже давно бы лопнул.
— И не Пузырь. Сам не знаю, почему Ира на меня запала. У мамы подруга на работе. У нее дочь. Эта женщина сама говорила, что нельзя любить красивых, а нас познакомила. Я когда Иру увидел, понял, что ничего у нас никогда не будет. А она в кино меня пригласила. Через год мы поженились. У нас до свадьбы ничего не было. — Паша говорил с закрытыми глазами, из последних сил, как будто в бреду, но не смолкал: — Да и не надо было. Она со мной была, этого хватало. Мне все завидовали.
