— Нормально, — Максим просмотрел распечатки. Всего выстрелов по пять, пораженные зоны в основном от седьмой до десятой. И количество баллов почти максимальное.
— Это я в тир ходила, — пояснила Вика, — после кошки. Просто так, чтобы научиться. На всякий случай.
— Неплохо. А из чего стреляла?
— Это биатлонная винтовка, это спортивный пистолет, название забыла. А это «Викинг», с ним сложно, там такая отдача, что чуть из рук не выпал. — Вика забрала из рук Максима листы и перебирала их. Здесь действительно все было непросто, попадание зафиксировано всего одно из пяти. Зато в яблочко, вернее, в десятку, в ту, что в самом центре головы мишени. Максим еще раз глянул на девушку, на распечатки в ее руках. Потом сгреб Вику в охапку, прижал к себе и произнес так тихо, что едва расслышал сам:
— Тебя никто не тронет, поняла? Не слышу.
— Поняла. А у тебя плечо болит, я заметила. Это… сегодня? Вернее, вчера?
Максим легонько щелкнул ее по носу, и Вика зажмурилась.
— Много вопросов задаешь. Все, я позвоню.
Девушка что-то сказала на прощание, но Максим уже не слышал. Он сбежал по ступенькам вниз, толкнул дверь подъезда и вылетел на мороз. Вдохнул глубоко холодный воздух. Надо же, а помойкой здесь совсем не пахнет. Зато воды горячей и отопления нет. Получается, что одно из двух — либо воздух свежий, либо комфорт и тепло в домах. Все и сразу бывает только в волшебных сказках, а не в ужастиках, и прекрасной декорацией к одному из них сейчас может послужить город. И эту валькирию с «Викингом» выпустить, чтобы от зомби и мутантов отстреливалась. А вообще девушка замечательная. От слова «замечать».
В местном эфире после происшествия на заводе шум поднялся феерический. Словно и новостей других не было, все каналы дружно, хором кричали об одном, пересказывали на все лады леденящие кровь подробности. И три накрытых черным полиэтиленом трупа в развалинах показали, и разгром в приемной со следами крови на радиаторе отопления. Свидетели откуда-то взялись и расписывали взахлеб все, что якобы видели. И несли чушь в полном соответствии с выражением «врет, как очевидец». Налетчик, по словам одного, был в зеленой куртке и джинсах, по словам другого — в синем пуховике и камуфляжной расцветки штанах. Третий, вернее, третья — важная тетенька с начесом на голове и мелкими кривыми желтыми зубками — видела вообще двоих. Один ждал на улице, второй расправился с несчастным Букиным в его кабинете. О судьбе припадочного генерального директора история почему-то умалчивала, показали только «Скорую», выезжавшую через проходную завода, и все. Начальник местного ГУВД давал на фоне пустого букинского кабинета торжественное обещание найти и покарать убийцу. Или убийц, пока он точно не знает. Но когда узнает, то соберет по этому поводу пресс-конференцию и обо всем расскажет уважаемым господам журналистам. А те, в свою очередь, взволнованным гражданам. Дальше пошли другие сюжеты — стандартная чушь о коммунальных проблемах, об успехах трудовых коллективов и прочее. Закончились выпуски традиционно — сообщениями о пропавших собаках, кошках и людях. К двум или трем потеряшкам, лица которых Максим уже успел запомнить, прибавился еще один — предпенсионного возраста мужичок с короткой щетиной волос на голове и скошенными к правой скуле мутными глазками. На первый взгляд — вылитый бомж, но бомжей не ищут, их родственники не тратятся на объявления по ТВ. Значит, этот человек кому-то дорог в любом виде, и близкие люди еще надеются увидеть его живым. Уж сколько раз твердили миру и его обитателям — сообщайте кому-нибудь о своих передвижениях и планах, но для людей особой категории это бесполезно. Как можно найти человека, который шел в булочную, встретил старого знакомого, чтобы с ним выпить по пиву, отключил сотовый, выпил «немного больше», поехал с ним на электричке в деревню к его родственникам. Там, выпив самогона, остался ночевать, поругался с хозяином, получил ножом между ребрами и в результате лежит закопанный в заброшенной силосной яме, а о его присутствии никто, кроме убийцы, уже не помнит по причине сильного алкогольного опьянения. Причем тот старый знакомый был в городе проездом, и давно в другом конце страны, и думать забыл, кого он там куда привез. Вот и получается, что реально необъяснимых потеряшек единицы — а таких «нелогичных» много. Но это ладно, это черт с ним. Плохо, что в новостях об Артемьеве тоже традиционно, как о покойнике, не сказано ничего. А это уже начинает напрягать.
Максим дважды просмотрел выпуски обоих местных каналов и, как на работу, пошел в торговый центр, в успевший стать почти родным ресторанчик. Подпольные СМИ порадовали обилием почти достоверных подробностей, но о причинах произошедшего на заводе не догадался никто. Зато все были на стороне налетчика и всячески выражали ему свою поддержку и восхищение в заочной форме. По мнению большинства, некто, покусившийся на целостность букинской туши, косвенно нанес урон Артемьеву. И немаленький урон — заводик по производству керамогранита был одним из основных доноров «фонда города», и теперь одной дойной коровой стало меньше. Комментарии к новости не удивили — уже с первых дней пребывания в городе Максим понял, что Артемьева люди ненавидят. Это читалось в интонациях голоса, выражении лица, жестах — во всем, когда речь шла о главе города. А уж в высказываниях на форуме — особенно. Бывший офицер, а ныне холодная, расчетливая, циничная тварь — он вызывал в людях раздражение, злость и отвращение одновременно. Как и любой, даже отдаленно связанный с ним человек — чиновник, торгаш — неважно, воспринимался жителями города только как нечистый на руку мерзавец, и никак иначе. Последний случай лишь подтвердил правильность сделанного ранее вывода. Ничего удивительного — мэр, если нужно, умеет притворяться добродушным, но старается не утруждать себя показухой. По всему видно, что команды у него нет и никогда не было, для него люди — расходный материал для строительства карьеры. Если полезен бандит и подонок, он не брезгует сотрудничать с самыми отъявленными негодяями. И без сожалений кидает их, как только они перестают быть полезными. Так что нечего удивляться, что люди озлоблены настолько, что при первой же возможности мэра не тухлыми яйцами — гранатами закидают.
«Рад, что вам понравилось». — Максим допил кофе. Может, смерть основной золотоносной курицы заставит Артемьева вернуться в город? Может быть, может быть… Время покажет, а пока ждать, только ждать. Максим покрутил в пальцах телефон, потом позвонил Вике. Встретиться договорились через час, после того как она закончит занятия с последним на сегодня учеником. У подъезда ее дома Максим оказался минут через сорок, побродил вокруг в сумерках и направился к дому. И уже собрался позвонить в дверь квартиры Вики, но отдернул руку, отступил назад. И пошел вверх по ступеням на второй этаж, потом на третий. Здесь уже почти невозможно дышать от запаха газа, где-то утечка, в одной из квартир. И никто не шевелится, словно ждут взрыва, сейчас достаточно крохотной искры. Концентрация газа тут такая, что рвануть может в любую секунду, и рвануть неслабо. Максим позвонил в ближайшую квартиру, открыла пенсионерка в длинном халате и растоптанных войлочных тапках.
— Бабушка, у вас газом пахнет! Звони быстрее куда надо, а то взлетите вместе с домом! — вместо приветствия крикнул Максим. И подивился скорости, с какой бабка бросилась выполнять его поручение. Совсем они тут одичали, что ли? Или так привыкли к горелой вони с мусорного полигона, что остальные запахи уже не воспринимают?
