Милицейское оцепление, представленное единственным «уазиком», Максим заметил издалека, еще от развилки, на которой остановилась маршрутка. Он вышел, осмотрелся, потом вернулся немного назад, взял чуть левее, перепрыгнул через занесенную снегом канаву на утоптанную тропу. Постоял немного, посмотрел вдаль и по сторонам. Да, место удобное, даже красивое. Березовый лес, за ним небольшая сосновая роща, и все это на берегу реки. Правда, портят картину неказистые, еле живые домишки за кривыми заборами, вплотную примыкающие к ограде открытого манежа, но это для господ строителей не проблема. Кого-то из жителей уговорят, кого-то купят, особо упрямых подожгут посреди ночи — и все, дело сделано. Да, не повезло ни хозяевам конюшни, ни больным детям — какие лошади, когда столько гектаров даром пропадает. Максим к конюшне двинулся огородами — обошел два домика, проскочил в проулок между ними, пробежал с другой стороны. И оказался у полуразрушенного забора, подошел к лежащей занесенной снегом раскрошившейся плите и остановился. Отсюда вход в конюшню как на ладони, отлично просматриваются и пустой манеж, и пара сараев рядом. Милицейский «уазик» остался с другой стороны, здесь все тихо и спокойно. Спокойствие, конечно, условное, его нарушают приглушенные расстоянием голоса людей, треск рации и приглушенный собачий лай. Но никого не видно, не заметно и следов на свежем снегу. «Карантин», — так сказали вчера Марине. Наврали, конечно, но зачем? Чего гадать, надо пойти и самому посмотреть.
Забор остался позади, Максим бегом пересек открытое пространство, перемахнул ограду манежа и оказался у двойных дверей перед входом в конюшню. Прислушался — с той стороны вроде все спокойно. Максим решительно взялся за скобу ручки, потянул створку на себя. Изнутри пахнуло запахом конского пота, сена, навоза и кожи. И раздался странный звук, Максим не сразу даже понял, что это — так скрипит дверь или рычит здоровенная лохматая псина за ней. Или все вместе. Пес был настроен решительно, но считал своим долгом сначала предупредить гостя о своих намерениях и только потом бросаться на чужака. Огромный черно-серый метис — помесь «кавказца» и другой крупной собаки — оскалил белоснежные клыки, шкура на морде пса собралась в «гармошку», уши прижались к голове.
— Тихо, тихо, — примирительно произнес Максим, — молодец, умница.
Пес на приветствие не отреагировал, зарычал еще громче и чуть присел на задние лапы. Но прыгнуть не успел, его схватили за ошейник и оттащили назад, в тамбур между дверями. И кто-то проорал оттуда во все горло хрипловатым, готовым сорваться на истерику голосом:
— Что вам надо? Убирайтесь, или я буду стрелять!
Человек не блефовал, Максим отлично расслышал, как близко, в двух шагах от него, что-то коротко и глухо лязгнуло.
— Не стреляйте, пожалуйста! Я только узнать хотел, мне сказали, что тут запись… — тон был выбран неверный, человек за дверью отреагировал нервно:
— Какая запись, забудьте! И уходите отсюда, или я… — и сам осекся. Какую угрозу может представлять загнанный в ловушку человек? Смешно даже говорить об этом. Поэтому Максим дернул дверь за ручку на себя и шагнул в тамбур. Схваченный хозяином за ошейник пес рванулся навстречу гостю, отлетел назад и рычал теперь из-за спины высокого, сильно сутулящегося человека. Одной рукой он удерживал собаку, второй сжимал пневматическую винтовку. Из такой только по воробьям палить, а не свою собственность защищать, от собаки и то больше толку.
— Добрый день. — Вежливость разила наповал. Человек с ружьем отступил назад, потащил за собой пса. Но отступил недалеко, уперся в стену, стукнул прикладом винтовки об пол.
— Что вам нужно? — еще раз повторил он, но уже на автопилоте, даже в полумраке было заметно, что человек держится на ногах из последних сил. Что-то тут произошло со вчерашнего дня, и это что-то очень нехорошо пахнет.
— Мне нужно знать, что здесь происходит. В ваших интересах рассказать мне все как есть. Поверьте мне на слово — я заинтересован в том, чтобы все закончилось хорошо, не меньше вашего. Хорошо для вас, разумеется. И давайте пройдем внутрь, в конюшне в холодное время года нельзя долго держать двери открытыми. Лошади не любят сквозняков.
Не дожидаясь ответа, Максим закрыл первую дверь, потянул на себя за ручку створку второй. Пропустил хозяина конюшни вперед и сам следом за ним ступил на гулкий пол между денников. Справа пять, столько же и слева. И почти все пустые, обитаемы только два из них. С дальнего конца прохода над дверью уже показалась светло-рыжая с коротко подстриженной густой челкой голова лошади, уставилась на гостя любопытными блестящими глазами. В другом деннике стояла кобыла с маленьким, полуторамесячным жеребенком. У него даже не изменился цвет шерстки, и светло-серый с головы до ног, как мышонок, малыш прятался за насторожившейся буланой матерью. Максим, чтобы не нервировать и без того беспокойно стригущую ушами кобылу, отступил назад и остановился у пустого денника.
— Вчера у нас двое таких было, вернее, четверо, вместе с жеребятами. Зарезать велели всех собак, кроме Гоблина, убили и кошек. Жена в обморок упала, ее на «Скорой» увезли, дочь с ней уехала. А я тут остался. Если снова близко подойдут, всех перестреляю. А последним сам застрелюсь, пусть тогда делают что хотят.
Говоривший сполз по стенке денника на пол и закрыл ладонями лицо. Человеку было лет сорок или чуть больше. Длинный, нескладный, как кузнечик, с короткими рыжеватыми волосами и светлыми глазами, он почему-то напомнил Максиму бездомного драчливого кота, которому сильно досталось от соперников. Силы его иссякли, надо бы поесть и отлежаться, да враги окружили со всех сторон и уже норовят броситься на спину.
— Кто приказал? — Голос Максима заставил человека поднять голову. Он встряхнулся, поджал колени, потрепал по загривку топтавшегося рядом пса.
— Сотрудники Госветконтроля. Я, как дурак, им документы вынес — там прививки, осмотры все прописаны, печати на месте, сроки соблюдены. Лицензию им сую, мой и жены дипломы, свидетельства. Показываю все это, распинаюсь, вдруг слышу — жена кричит. Оборачиваюсь, бегу обратно, а уже все. И Герань, и ее жеребенка, обоих… Знал бы — сам убил, чтоб быстрее…
Максим больше вопросов не задавал, а только слушал, запоминал и осматривался украдкой, прислушивался к доносившимся со стороны вторых дверей звукам. По словам человека, назвавшегося Олегом, все началось почти неделю назад. Сначала в местных СМИ прошло объявление о том, что в районе зафиксирована вспышка смертельно опасного и неизлечимого для скота заболевания — африканской чумы свиней. На это внимания никто не обратил, вернее, о нем сразу забыли. Но на следующий же день маленькая конюшня оказалась в центре внимания больших людей. Солидные дипломированные специалисты и чиновники городской администрации вызвали хозяев «Подковы» на ковер. И заявили, что конюшня находится в эпизоотическом очаге заражения африканской чумой свиней. И предупреждение о том, что если в радиусе пяти километров от города от чумы сдохнет хоть одна свинья (или не только свинья), то ликвидации подлежат все животные, включая лошадей, собак, кошек, кур и кроликов. На слова, что ни собаки, ни лошади, ни кошки, ни куры с кроликами не могут являться переносчиками африканской свиной чумы, чиновники и ветеринары не отреагировали.
