— Ты понял, что тебя слили после всего, что здесь произошло за последний месяц, и теперь пытаешься его шантажировать? Молодец, хорошо придумал. — Теперь Максим смотрел только в глаза Артемьева, а тот ерзал в кресле, отводил взгляд и вцепился пальцами в острые, обтянутые синей джинсой колени. И вдруг подал голос:
— Помогите мне, прошу вас. Вы сможете, у вас опыт, навыки. Там, в сейфе, деньги, это то, что получил за вас от… вы меня понимаете? — проблеял полковник.
— Да ты что? И сколько там? — Максим только сейчас вспомнил слова «куратора» о деньгах, выплаченных им за голову капитана Логинова.
— Полтора миллиона, — немедленно назвал цифру Артемьев.
— Всего? — Разочарование даже не понадобилось разыгрывать, оно было во всем — в голосе, интонации и взгляде. Что такое полтора миллиона — на квартиру приличную не хватит. «Мелко плаваете, капитан, ваша строчка в прайсе — третья снизу, стразу после старшего лейтенанта».
— Долларов, — зачем-то оглянувшись, шепотом дополнил сам себя Артемьев.
«Сколько это будет в баранах?» — Первый пришедший в голову вопрос Максим озвучивать не стал, подумал только, что в Норвегии он окажется не с пустыми руками. И не один. Поэтому то, что быстро, проглатывая слова, шептал Артемьев, почти не слушал. А тот надрывался, сипел, пытался сползти с кресла и, кажется, был готов упасть на колени:
— Вы получите еще столько же, а когда мы пересечем границу, я удвою сумму. Любым, удобным для вас способом, только помогите мне! — Истерзанный жалкий вид господина полковника вызывал жалость и омерзение одновременно. Это существо умрет, по-другому просто и быть не может. И необязательно от рук Максима, просто этот закон природы обязательно будет приведен в исполнение. Максим спрыгнул со стола, обошел его и снова остановился напротив Артемьева. Тот молча, вытаращив глаза, ждал ответа. Вернее, не так — приговора.
— Даже если я сейчас сойду с ума и просто уйду отсюда, ты все равно покойник. Почти час назад я пристрелил трех человек из личной охраны губернатора, их оружие и документы забрал с собой. И сразу к тебе с отчетом двинул, да не один, а в сопровождении, с почетным эскортом. И меня тут как дорого гостя встретили, только в щечку не поцеловали. Ты выйди, посмотри, вдруг, «комиссары» еще за воротами трутся. Но это вряд ли, давно на доклад сам знаешь к кому ускакали. И вернутся с минуты на минуту, у них приказ уже есть — охрану твою убрать, скоро тут караул сменится. Я на твоем месте ждать бы не стал. Это все равно как к «духам» живым попасть, еще неизвестно, что хуже. Ты покойник, Артемьев, теперь ты точно покойник. Но все же я смогу тебе помочь.
Максим достал пистолет, вытряхнул из него магазин и извлек из него все патроны, кроме одного. Задвинул магазин обратно и положил пистолет на стол перед Артемьевым. Бывший мэр был кем угодно — продажной тварью, редкой сволочью и мерзавцем, но только не дураком. Он накрыл оружие ладонью правой руки, подтянул к себе, взялся за рукоять. Максим вытащил из рюкзака отбитый у «комиссара» пистолет и замер перед столом, держа оружие в опущенной руке.
— Время, — негромко напомнил он, — его у тебя нет.
Артемьева будто ударили хлыстом. Полковник вцепился в пистолет обеими руками, уставился на него, вздрогнул всем телом и то ли всхлипнул, то ли глубоко вздохнул. И повернулся рывком в вертящемся кресле с высокой спинкой, отвернулся к стене. Максим смотрел на матовый плафон светильника на стене и даже не моргнул, услышав сначала глухой короткий щелчок, а потом звук выстрела. И грохот упавшего на пол пистолета. Все, счет пошел на секунды, скоро все изысканное общество будет в сборе. Максим захлопнул дверь в кабинет, повернул «язычок» замка. Теперь по пунктам, сначала деньги — Максим нырнул под стол. Сейф — вот он, вмонтирован в тумбу стола, его дверца приоткрыта. Запаянные банковским способом зеленые и нежно-розового цвета пачки полетели в рюкзак, за ними отправилась набитая бумагами папка. Максим запихнул туда же схваченный со стола ноутбук, выбрался с противоположного конца стола, прислушался. Услышать он ожидал все, что угодно, но не звуки выстрелов. Два подряд, потом пауза, потом короткая перестрелка — вот оно, смена караула, процесс пошел. «Свои собаки дерутся — чужая не лезь», — Максим был явно лишним в этой разборке. Он постоял секунду неподвижно и бросился к камину, согнулся в три погибели и заглянул в черную кишку дымохода. Хорошо, что Артемьев был богатым человеком, и на отличный, выложенный кирпичом с прекрасной аэродинамикой дымоход не поскупился. Как и на каминную решетку, как и на все остальное…
В дверь настойчиво постучали, потом подкрепили свою просьбу выстрелом. Серьезность намерений «комиссаров» — посланцев разъяренного губернатора — сомнений не вызывала. Максим пролез уже бóльшую половину пути, когда услышал снизу треск выломанной двери, крики, топот. Но развития событий ждать не стал, вылез, как укравший из-под елки подарок вор-Санта-Клаус из трубы — весь грязный, перемазанный в саже и копоти, забросил тяжеленный, набитый до отказа рюкзак за спину. Дальше ползком на четвереньках по крыше, потом вниз по черепичному скату на один уровень ниже к водосточному желобу над окнами первого этажа. Тут можно полежать за выступом, посмотреть, что делается внизу. Судя по всему, дела у артемьевских неважные — один лежит неподвижно, ничком на плитках дорожки, другой скрючился у стены, рядом с тем местом, куда собирался десантироваться Максим. Но этот человек не опасен, он и стонет-то еле-еле, а до бесхозного, валяющегося рядом пистолета точно не дотянется. Надо бы прибрать к рукам хорошую вещичку, да времени нет.
Посадка прошла успешно, Максим приземлился на мягком газоне и, не глядя по сторонам, рванул прочь, к облюбованной еще в первый свой визит сюда калитке. Ногу на ручку, подпрыгнуть, ухватиться руками за край металлического листа забора, подтянуться, перемахнуть преграду и спрыгнуть вниз. Все, прощай, нелюбимый город, я устал, я ухожу. А тебе — счастливо оставаться, я тут порядок навел, как смог, так что не поминайте лихом. По освещенным улицам дачного поселка мимо пустых и обитаемых коттеджей Максим пролетел за несколько минут. Последний барьер — сетчатый забор — остался позади, дальше, без перехода, сразу начинался лес. Максим пробирался между стволами деревьев, шел, ориентируясь на характерный шум. Он усиливался, приближался, становился отчетливее. Максим выбежал на край дорожной насыпи, осмотрелся и ринулся вниз, к забитой машинами трассе. Попутка нашлась мгновенно, легковушка с прицепом остановилась едва ли не раньше, чем Максим успел поднять руку.
— В Москву? — крикнул Максим через приоткрытую дверь и, услышав утвердительный ответ, уселся рядом с водителем. Тот ехал из Ивановской области, вез товары земляку-ипэшнику, пытавшемуся покорить столицу путем открытия очередного магазинчика. Максим кивал в ответ, а сам первым делом вытащил из рюкзака папку с бумагами, принялся перелистывать страницы. Но толком ничего не понял: куча смет с обведенными карандашом шестизначными цифрами, длинные списки фамилий и должностей чиновников с внушительными суммами напротив каждой, пояснительная записка к отчетности. Из быстрого, поверхностного обзора Максим успел понять только одно — это не просто отчетность, а так называемая «управленческая», она же внутренняя. Получается, что правительство области общепринятыми принципами ведения учета не брезговало и один вела «как положено», а другой для себя, исключительно для служебного пользования, для своих. Попались еще на глаза кредитные документы из банка за подписью его председателя правления. Того самого, что скончался от открытой черепно-мозговой травмы и упокоился в лесу. В папке оказалось много чего еще, что предстояло не раз и не два прочитать, вникнуть, сделать выводы, а возможно, и использовать. Плюс ноутбук, в его памяти тоже немало интересного, теперь нужно найти спокойное местечко и выбрать время, чтобы основательно покопаться в его железных мозгах.
