– Что сделали с Санчисом?
– В настоящий момент Игнасио Санчиса допрашивают в комиссариате, где он находится около двух часов и дает показания.
Она сжала руками виски и зажмурилась. Варгас встал и, налив в бокал белого вина, протянул его Алисии, белой как мел.
– Хиль де Партера от себя лично, а также от лица своих сотрудников выразил мне признательность. Особенно он просил поздравить вас обоих с отлично выполненной работой и поблагодарить за службу на благо отечества, – произнес Леандро.
– Но…
– Я тебя умоляю. Нет.
Алисия осушила бокал вина и прислонилась головой к стене.
– Вы говорили, что привезли также и хорошие новости, – напомнила она.
– Это и были хорошие. А плохие состоят в том, что вы с Варгасом отстранены от дела и отныне все расследование сосредоточено в руках нового уполномоченного, назначенного кабинетом министров.
– Кого?
Леандро сжал губы. Варгас, до тех пор упорно молчавший, налил второй бокал вина для себя и удрученно посмотрел на Алисию.
– Эндайа, – пояснил он.
Алисия озадаченно взирала на собеседников:
– Черт возьми, кто такой Эндайа?
3
В камере пахло мочой и электричеством. Прежде Санчис не замечал, что электричество имеет запах. Сладковатый душок, отдававший железом, как свежая кровь. Спертый воздух был пропитан этими тошнотворными миазмами. От гудения генератора, стоявшего в углу, дрожала и покачивалась лампочка на потолке, отбрасывая белесые пятна света на стены, влажные и будто исцарапанные. Санчису стоило больших усилий держать глаза открытыми. Он почти не чувствовал рук и ног, очень туго прикрученных к металлическому стулу проволокой, впивавшейся в тело.
– Что вы сделали с моей женой?
– Ваша жена дома. В наилучшем виде. За кого вы нас принимаете?
– Я не знаю, кто вы такие.
Санчис впервые увидел устремленный на него жесткий безжалостный взгляд водянистых глаз, казавшихся жидкими из-за своего нежно-голубого цвета. Угловатое лицо имело, тем не менее, приятные черты. Собеседник Санчиса напоминал светского кавалера, одного из тех видных мужчин, которые притягивают на улице взгляды добропорядочных женщин, вызывая у них жар между ног. Одет он был в высшей степени элегантно. Манжеты рубашки, только из химчистки, скреплялись золотыми запонками с изображением орла, держателя гербового щита Испании
[52].
– Мы представляем закон, – ответил собеседник, сердечно улыбаясь, словно они были лучшими друзьями.
– Тогда отпустите меня. Я ничего не сделал.
Элегантный мужчина, подвинув стул, сел напротив Санчиса и кивнул. Санчис заметил, что в камере находилось еще по меньшей мере двое агентов: они молча стояли у стены, полускрытые тенью.
– Меня зовут Эндайа. Сожалею, что наше знакомство состоялось при таких обстоятельствах, но хочется верить, что мы с вами подружимся, поскольку друзья питают друг к другу уважение и ничего не скрывают.
Эндайа кивнул, подзывая подручных. Они приблизились и с помощью ножниц принялись лоскутами срезать с Санчиса одежду.
– Почти всему, что я умею, меня научил великий человек. Лейтенант Франсиско Хавьер Фумеро, в его честь в этом здании установили мемориальную доску. Хотя Фумеро относится к числу тех людей, которым порой не хотят воздавать должное по заслугам. Полагаю, вы, друг мой Санчис, в состоянии понять это лучше, чем кто бы то ни было, поскольку сами сталкивались с подобным отношением, правильно?
Санчис, с содроганием смотревший, как его раздевают, кромсая ножницами ткань, пролепетал:
– Я не понимаю, о чем вы…
Эндайа вскинул руку, явно не нуждаясь в ответе.
– Мы среди друзей, Санчис. Поверьте. Нам нет необходимости утаивать что-либо друг от друга. У настоящего испанца нет никаких секретов. А вы ведь настоящий испанец. У нас лучшая страна в мире, что ни у кого не вызывает сомнений. Но порой нас губит зависть. И вам это известно. Если вы вдруг женились на дочери шефа, заключили выгодный брак, незаслуженно стали генеральным директором… Я говорил, что понимаю вас. И понимаю, что когда мужчину унижают и ставят под сомнение его честь, он приходит в ярость. Потому что мужчина, у которого есть яйца, способен разозлиться. А у вас они есть. Вот они, полюбуйтесь. Пара хороших яиц.
– Пожалуйста, не мучайте меня, не…
Слова Санчиса поглотил вопль, вырвавшийся у него, когда агент, управлявший генератором, прицепил ему зажимы к половым органам.
– Не скули, парень. Мы пока ничего не сделали. Эй, посмотри на меня. В глаза посмотри.
Санчис, плакавший как ребенок, поднял голову. Эндайа улыбнулся:
– Итак, Санчис. Я ваш друг. Это между нами. Никаких секретов. Вы поможете мне, а я отправлю вас домой, к жене, где вам и полагается находиться. Эй, хватит плакать. Мне не нравится, когда испанец распускает нюни. Тут рыдают только люди, которым есть что скрывать. Но нам ведь нечего скрывать, не так ли? У нас нет тайн. Мы среди друзей. И я знаю, что вы захватили Маурисио Вальса. Я вас понимаю. Вальс – подонок. Да-да. Заявляю об этом без колебаний. Я видел документы. Вальс вынуждал вас нарушать закон. Продавать несуществующие акции. Я в подобных вещах не разбираюсь. Тонкости в области финансов от меня ускользают. Но даже такой невежда, как я, способен сообразить, что Вальс заставлял вас мошенничать в его интересах. И скажу прямо, этот тип, будь он хоть десять раз министром, законченный подлец. Поверьте, тут мне все ясно. Но вы же знаете, как принято у нас в стране. Не важно, кто ты, важно, кто твои друзья. Такова жизнь. А у Вальса достаточно друзей. Очень влиятельных. Но всему есть предел. Наступает момент, когда терпение заканчивается. Вы решили взять правосудие в свои руки. Я вас не осуждаю. Но вы совершили ошибку. Для этого существуем мы. И выполняем свою работу. В настоящий момент нам нужно только одно – найти этого проходимца Вальса и все разложить по полочкам. Вы отправились бы домой к своей супруге. Мы посадили бы наконец Вальса в тюрьму, чтобы он ответил за то, что совершил. А я мог бы отправиться в отпуск, уже давно пора. А тут, считайте, ничего не происходило. Вам ясно?
Санчис попытался ответить, но зубы у него стучали и разобрать его слова было невозможно.
– Что вы сказали, Санчис? Из-за вашего мандража я не понимаю, что вы говорите.
– Какие акции? – вымолвил банкир.
Эндайа вздохнул:
– Вы меня разочаровали, Санчис! Я полагал, мы стали друзьями. А друзей не оскорбляют. Так мы не поладим. Я стараюсь облегчить вам задачу, поскольку в глубине души понимаю мотивы ваших поступков. Уж я-то знаю, что значит иметь дело с этим сбродом, который воображает себя превыше всех. И потому готов дать вам еще один шанс. Вы мне понравились. Примите дружеский совет: бывает время, когда лучше не хорохориться.
