– Есть еще три серьезных вопроса. Первый – это его тетрадь, записки. Какая необходимость оставлять их в мастерской? Если он остался жив и собирался заняться Азот, этого нельзя было делать ни в коем случае. Понятное дело, что содержание записок должно было насторожить девушек. А после их убийства давало ключ к поиску тел.
Кроме того, если б не записки, тела, закопанные на полтора метра, скорее всего, никогда не обнаружили бы. Ведь так? Почему Хэйкити не унес записки с собой?
– Да, это явный промах, недопустимый для столь тщательно проработанного плана.
– Думаешь, это промах? Но почему Хэйкити ничего не написал о плане найти двойника? В записках нет жалоб на то, как трудно подыскать подходящего человека. Ведь двойник, как ты говоришь, важная часть замысла, цель которого – создание Азот.
И еще один большой вопрос. Как Хэйкити удалось выбраться из мастерской, которая была заперта изнутри? Вот уж проблема так проблема.
– Да, тут есть над чем поломать голову… Если мы ответим на этот вопрос, я буду настаивать на том, что Хэйкити Умэдзава не умер. Ты же сам понимаешь: это единственный вариант, который все объясняет. Если все убийства совершил один человек, это мог быть только Хэйкити. Записки Такэгоси еще больше укрепляют меня в мысли о том, что эти преступления – дело рук одного человека. Кто подходит на эту роль? Хэйкити! И никто другой. Все убийства свершились по его воле… Как ему удался фокус с исчезновением? Я это выясню.
– Надеюсь, – только и сказал Митараи.
Сцена 2
Невежливый визит
Вернувшись вечером домой, я лег в постель, но мысли не оставляли меня. Что бы ни говорил Митараи, объяснить серию убийств в семье Умэдзава можно лишь признав, что Хэйкити остался жив. Есть другое объяснение? Хотелось бы его услышать, хотя я уверен, что другого объяснения быть не может.
Такэгоси, изучая дело семьи Умэдзава, проявил достаточно проницательности, но я хочу попробовать взглянуть на то, что произошло, под другим углом, исходя из предположения, что Хэйкити не умер 26 февраля 1936 года. То есть первое убийство в мастерской совершил сам Хэйкити. Жертвой стал человек, похожий на него как две капли воды. И…
А как же быть с проблемой запертой изнутри мастерской. Ну конечно! Хэйкити подстроил так, что Масако со своими дочками убила не его, а двойника, с которым он заранее поменялся местами! Как они его убили? Подвесив к потолку кровать. Другого способа не было.
Я чуть не подпрыгнул на кровати. Вот оно что! Если Масако и компания отправили на тот свет двойника, у Хэйкити появилась возможность шантажировать этим Кадзуэ. Он сказал: «Твоя мамаша со своим потомством задумала построить в усадьбе дом. Я им мешал, и они решили меня убрать. Но я жив, как видишь. Вместо меня убили другого. Теперь спасти их может только мое молчание…» Хотя нет, этого недостаточно.
Если бы втянуть в это дело полицейского… Вот что он наговорил Кадзуэ! И заставил плясать под свою дудку. Теперь все понятно!
Такэгоси думал, что «убийства Азот» стали местью за убийство Хэйкити. Убийство Кадзуэ не укладывалось в эту схему. А теперь все сошлось. Отчим заставил Кадзуэ подчиниться его воле.
И все же зачем он ее убил? Ведь можно было и без этого обойтись…
Ладно! Хэйкити ненормальный. Может, он решил – зачем ей жить, раз все сестры будут мертвы? Чем гадать, важнее получить доказательства, что Хэйкити не умер. Это в первую очередь.
Наши шерлоки холмсы, отстаивающие версию, по которой Хэйкити не был убит, считают, что он поменялся местами с Ёсио. Но они ошибаются. Выдавать себя за младшего брата не имело смысла. Более того, это было опасно. Если Хэйкити думал заниматься Азот, ему надо было затаиться, и положение невидимки подходило для этого как нельзя лучше.
Сейчас, конечно, бесполезно искать доказательства в пользу моей версии; важнее другое – мне удалось во всем разобраться, думал я. С завтрашнего дня в роли доктора Ватсона будет выступать Митараи, а я буду Шерлоком Холмсом. С этой мыслью я спокойно погрузился в сон.
* * *
– Ну что, есть какой-нибудь прогресс? – поинтересовался я у Митараи на следующее утро и услышал в ответ едва слышный стон, из чего следовало, что ни о каком прогрессе не может быть и речи. И это понятно: над «убийствами по Зодиаку» сорок лет ломали головы любители разгадывать тайны по всей Японии. Каких только версий и предположений они не придумали! Разве можно ожидать, что Митараи вдруг разрубит гордиев узел сомнений и установит истину, которую до него никто не смог отыскать? Было бы чудо, если б ему это удалось. Хотя Митараи человек необычный, поэтому я надеялся, что ему хоть в каком-то аспекте этого запутанного дела удастся продвинуться вперед. Уже это стало бы для нас большим достижением.
Учитывая состояние, в котором меня встретил Митараи, я рассказывал ему о посетивших меня мыслях, стараясь сдерживать радостную улыбку. И тут же получил ответ:
– То есть ты по-прежнему считаешь, что женщины смогли подтянуть кровать к потолку? – Голос Митараи звучал устало. – Значит, Хэйкити заранее заманил двойника в мастерскую? Хоть и не знал, когда женщины соберутся подвешивать кровать? Он еще днем туда его привел? А вдруг в мастерскую заглянул бы кто-то из девчонок? Тогда бы весь план рухнул. По твоей теории, ему надо было дождаться, пока у двойника вырастет борода, да еще учить его рисовать.
– А рисовать-то зачем?
– А как же? Ведь Хэйкити художник. Странно, если человек слоняется по мастерской, не беря в руки ни кисть, ни карандаш. Или станет рисовать огурец, а получится тыква… Ужас!
Его рассуждения стали меня раздражать.
– А как быть с Кадзуэ? Можешь найти другое объяснение? Такэгоси, во всяком случае, не нашел. Пока ты не придумаешь ничего подходящего, я буду придерживаться своей версии.
Мне хотелось, чтобы в моих словах звучала ирония, но на Митараи они не возымели действия. Он молчал. Шерлок Холмс находился в растерянности. Я решил продолжать в том же духе:
– Шерлок Холмс на твоем месте давно бы справился с этим делом и уже растолковывал бы доктору Ватсону, что к чему. А ты?.. Ладно, не получается с расследованием, это я могу понять, но все равно надо как-то поактивнее. Нельзя же целый день лежать на диване.
– Холмс? – Митараи изобразил на лице недоумение. – Это тот хвастливый неотесанный англичанин, кокаинист, не способный отличить реальность от своих иллюзий?
Я на мгновение потерял дар речи, не зная, что ответить. Чья бы корова мычала… Я рассердился всерьез:
– Ну конечно! Куда ему до тебя! А я и не знал… Извините! Как можно так говорить о великом человеке, человеке-легенде? С чего ты взял, что он неотесанный? Холмс – настоящий кладезь знаний, ходячая Британская библиотека. И с какой это стати он хвастун?
– Ты рассуждаешь как типичный японец. Знаешь, какое у японцев слабое место? Они всему дают оценки, основываясь на политических концепциях.
