– У меня с головой тоже всё в порядке! – прорычал полицейский, явно не собираясь уступать. – Таких уродов, как ты, я еще в жизни не встречал. Ты – типичный люмпен, мелкий гадалишка, которого никто не признает. Только и можешь, что языком чесать, как баба. За счет этого и живешь. А мы себе такого позволить не можем. От нас требуются точные факты, а не болтовня. У нас есть ответственность перед обществом. Если ты такой умный, скажи: ты разобрался в этом деле?
Впервые в этой словесной дуэли Митараи замялся. Я понял: в душе он сожалел, что разговор принял такой оборот.
– Пока нет.
На лице Такэгоси тут же появилось победное выражение, и он впервые улыбнулся.
– Ха-ха! Ничего другого я и не ждал. Только говорить умеешь, и больше ничего. Зелен ты еще для таких дел!
– Ты лучше на себя посмотри, бездарь! Отдам я тебе эти записки, ты их прочитаешь – и что толку? Все равно что дать обезьяне калькулятор и ждать, что она на нем решит задачу. Кончится тем, что ты принесешь записки к себе в управление, и вы всем коллективом станете ломать над ними голову. Ты же на службе, по-другому поступить не можешь… А в управлении народ вроде тебя, особым умом не блещет. И дело, скорее всего, кончится позором для твоего отца. Молодые сотрудники узнают, что с ним произошло. Не вижу в этом никакого смысла. Твоя сестра с ума сходит, думая, как избежать позора. Ваш отец ведь мог сжечь свои записки, но не сделал этого. Выходит, он ошибся.
Записки Бундзиро Такэгоси – ключ к разгадке всего дела, и не будет большим преступлением, если мы их больше никому не покажем. Предположим, сегодня я отдам тебе записки, и ты завтра же побежишь с ними в управление? Опозоришь отца? Несколько дней ничего не решают. Прочитай, что написал отец, и попробуй подумать. Сколько дней ты можешь продержать у себя записки?
– Ну дня три…
– Там много страниц. Едва успеешь прочитать, а подумать времени не останется.
– Неделю. Больше не могу. Кроме свояка, еще есть тип в управлении, который догадывается об их существовании. Так что больше никак невозможно.
– Неделя? Понятно.
– Постой, постой! Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что через неделю раскрою это дело. Или, по крайней мере, продвинусь вперед настолько, что можно будет не выставлять записки твоего отца на широкий суд.
– Ничего не выйдет. Ты же понятия не имеешь, кто преступник.
– Ты слышал, что я сказал? Раскрыть дело – это и значит установить преступника. Хотя вряд ли я смогу доставить его к тебе на порог… Сегодня пятое, четверг. Можешь подождать неделю, до следующего четверга?
– Тринадцатого я отнесу записки в управление.
– Тогда не будем терять время. Где дверь, ты знаешь. Кстати, ты родился в ноябре, верно?
– Верно. Это сестра сказала?
– В этом не было необходимости, я и так знаю. Скажу больше: между восемью и девятью часами вечера. Вот бумаги, смотри не потеряй. В следующий четверг мы должны будем их сжечь.
Дверь захлопнулась. Шаги Такэгоси прогрохотали по лестнице и стихли.
– С тобой всё в порядке? Что ты ему наговорил? – встревоженно поинтересовался я у Митараи.
– А что?
– Ты в самом деле собираешься вычислить преступника до следующего четверга?
Митараи молчал. Вид у него был торжественный. Это добавило мне волнения. Иногда из-за чрезмерной самоуверенности ему изменяло чувство реальности.
– Я, конечно, признаю, что голова у тебя работает лучше, чем у этого полицейского. Но что ты имел в виду, когда говорил о ключе к разгадке?
– Понимаешь, еще когда я расспрашивал тебя об обстоятельствах этого дела, меня что-то зацепило и не отпускает. Сейчас не могу сказать, что именно, словами не передать… Но не идет из головы. Что-то напоминает… Что-то мне известное, совсем простое. Если бы вспомнить… Хотя, может быть, я ошибаюсь и все совсем не так… Ну да ладно! Хорошо, что у нас есть неделя. Можно хотя бы попробовать. Кстати, у тебя кошелек с собой?
– С собой, а…
– Значит, деньги есть?
– Ну есть.
– Много? На несколько дней хватит? Я сейчас еду в Киото. Ты со мной?
– В Киото? Прямо сейчас? Но у меня дела, по работе позвонить надо… Так сразу я не могу.
– Тогда пока. Меня не будет дня четыре или пять. Жаль, конечно, что ты не можешь.
С этими словами Митараи повернулся ко мне спиной и вытащил из-под стола сумку, которую обычно брал с собой в поездки. Мне ничего не оставалось, как крикнуть ему в спину:
– Еду! Я с тобой!
Антракт
Бактерия в скором поезде
Я думаю, что именно с той минуты Митараи занялся этим делом по-настоящему. Как только он чем-то загорался, тут же начинал действовать быстро, как молния. Мы, а точнее я, схватили карту Киото, книжку «Семейство Умэдзава и убийства по Зодиаку» и через полтора часа сидели в вагоне скоростного поезда, направлявшегося в Киото.
– Почему все же этот Такэгоси явился к тебе?
– Думаю, Иида-сан почувствовала угрызения совести из-за того, что показала записки отца только мне, ничего не сказав мужу, и в конце концов все ему рассказала. Мужа, честного малого, тоже стала мучить совесть. Вот он и не стерпел – рассказал свояку.
– Да уж, действительно честный малый…
– Или испугался, что эта обезьяна прижмет его как следует по службе. Ведь муж Иида-сан тоже в полиции служит.
– Этот Такэгоси – надутый индюк.
– «Фараоны» все такие. Думают, стоит помахать у человека перед носом черной корочкой, так тот сразу же упадет на колени и начнет вилять хвостом. Уже двадцатый век кончается, а они все не меняются…
Младшенький догадывался о содержании отцовских записок, и его возмутило, что сестра показала их совершенно незнакомому человеку, почти люмпену, открыв ему позор семьи. Но, так или иначе, у этого типа остались повадки времен тайной полиции, заправлявшей в Японии до войны. Так что у нас сейчас не демократия, а одни слезы.
– Да уж, похвастаться особо нечем. Полиция привыкла чваниться, задирать нос перед простыми смертными…
– Таких еще много осталось, но Такэгоси выделяется даже на их фоне. Редкий экземпляр! Глядя на него, хочешь не хочешь, а вспомнишь, что такие, как он, вытворяли в свое время. В музей его надо, под стекло, под охрану государства.
– Неудивительно, что сестра, как и отец, не хотела ему показывать записки. Я ее понимаю.
Митараи посмотрел на меня.
– В самом деле? Понимаешь? И что же она чувствовала, как думаешь?
– То есть?
– Я хочу знать, что она подумала, прочитав записки отца.
– Разве не понятно? Отдай она их своему заносчивому братцу, тайна Бундзиро Такэгоси стала бы известна в полицейском управлении, и он был бы опозорен. Не зная, что делать, Мисако пришла за советом к тебе в надежде, что дело будет решено тихо, чтобы ее отец покоился с миром.
