У меня почти не было сомнений, что Токиэ тоже появилась на свет под знаком Овна. И я поверил: хоть мне и не удалось в свое время завоевать Токиэ, которую отгородили от меня стеклянной витриной, она все равно стала моей, приняв облик Токико. И я знал, что чем взрослее будет становиться дочь, тем больше она будет похожа на предмет моего обожания.
Вот только здоровье у нее подкачало…
Дойдя до этого места, я впервые почувствовал испуг. Токико – моя любимица, и мне хотелось, чтобы совершенным было не только ее лицо, но и тело. Эта мысль подсознательно одолевала меня.
Я действительно очень люблю Токико. Рожденные под знаком Овна отличаются живым нравом, но день рождения Токико пришелся между Марсом и Нептуном, которые соответственно являются планетами Овна и Рыб. А такие люди склонны к маниакально-депрессивным психозам. Когда на Токико накатывает депрессия, я думаю о ее слабом сердце, и душа сжимается от любви. И надо признаться, что в моем отношении к дочери есть нечто большее, чем просто отцовское чувство.
Дочери иногда позировали мне полуобнаженными. Я рисовал всех, кроме старшей, Кадзуэ, и дочек брата, Рэйко и Нобуё. Токико довольно худенькая, на правом боку у нее маленькая родинка. Глядя на нее, я думал: «Как было бы замечательно, если б она имела такое же идеальное тело, как лицо».
Нет, я не считал Токико тщедушной. Мне кажется, на Томоко, Рэйко и Нобуё, хотя дочерей брата раздетыми я не видел, мяса еще меньше. Но именно Токико в моем представлении должна была стать идеальной женщиной.
У меня две родные дочери – Токико и Юкико, так что в моем желании вряд ли можно усмотреть что-то противоестественное.
Мне неинтересно человеческое тело, отлитое в металле, но есть одно исключение. Несколько лет назад я снова побывал в Европе. Лувр не произвел на меня большого впечатления, и я отправился в Амстердам посмотреть выставку не известного публике скульптора Андре Мийо. Именно его, а не Ренуара, Пикассо, не говоря уже о Родене. Выставка буквально раздавила меня, после нее я целый год не мог взяться за кисть.
Творения Мийо можно назвать искусством смерти. Они были выставлены в заброшенном аквариуме.
На телеграфном столбе висел труп мужчины, на обочине валялись две мертвые женщины – мать и дочь. Они уже начали разлагаться, и в помещении стояла страшная вонь. (Конечно, трупы были не настоящие, но до меня это дошло только год спустя.)
Лица мертвецов были искажены ужасом, мышцы напряжены под воздействием мощной энергии агонии. Позы полных отвердевшей силы тел, застывших, будто замороженных, были переданы с тщательнейшей реалистичностью.
Объемность открывшейся передо мной картины, мягкость и гибкость линий заставили меня забыть о том, что тела выполнены из металла и в одном цвете.
Самой сильной работой в экспозиции была сцена утопления. Человека со скованными за спиной руками, обхватив за шею, топил в воде другой человек. Изо рта захлебывавшейся жертвы шли пузыри, тонкой цепочкой поднимавшиеся к поверхности. Действие происходило внутри ярко освещенного на фоне темного зала стеклянного бака и напоминало кадр из кинетоскопа.
Сцена выглядела абсолютно реальной. Она до сих пор стоит у меня перед глазами.
От увиденного я словно впал в ступор, из которого не мог выйти целый год. Я осознал, что мне с моими поверхностными работами никогда не достичь мастерства, с которым я познакомился в Амстердаме. И тогда я решил сотворить Азот. Только такое творение способно превзойти уровень Мийо.
Нужно беречься собак. Зал искусства смерти, который я посетил, был наполнен криками и воплями. Человеческое ухо не в состоянии уловить звук, частота которого превышает двадцать тысяч циклов в секунду
[13]. Там, в амстердамском аквариуме, йоркширский терьер, которого несла на руках шедшая передо мной женщина, поводя ушами, определенно слышал вопли, еще не ставшие звуками, и полные смертельной тоски пронзительные голоса частотой тридцать тысяч циклов.
Место, где будет создаваться Азот, следовало определить путем точных математических расчетов.
В принципе, этим местом могла быть моя мастерская, но если одновременно исчезнут сразу шесть девушек и начнется следствие, мастерская попадет под подозрение. Даже если б туда не полезла полиция, запросто могла зайти Масако. Для такого дела требовался другой дом. Место сотворения Азот. И я купил дом. В деревне, по сходной цене. Но поскольку после завершения работы и моей смерти эти записки могут оказаться в чужих руках, точное место я называть не буду. Достаточно сказать, что это префектура Ниигата.
Мои записки – что-то вроде приложения к Азот. Вместе с ней я должен оставить их в центре Японской империи. Они – часть Азот и сами по себе ничего не представляют. Части тел шести девушек, оставшиеся после того, как работа над Азот будет завершена, надо будет развезти по местам, связанным с созвездиями, под которыми девушки родились. Идеальными являются районы, где добываются руды металлов, имеющих отношение к этим созвездиям. То есть, например, территория, где добывают железо, принадлежит Тельцу и Скорпиону, золото – Льву, серебро – Раку, олово – Стрельцу и Рыбам.
Соответственно останки Токико надо доставить в место добычи железа, относящееся к Тельцу, Юкико – туда, где добывают серебряную руду (Рак), Рэйко – ртуть (Дева), Акико – железо (Скорпион), Нобуё – олово (Стрелец) и Томоко – свинец (Водолей). Как только все останки возвратятся по принадлежности, невиданный труд – создание Азот – будет окончательно завершен, и Азот обретет возможность в полной мере использовать заложенную в нее необыкновенную силу. Я должен целиком отдаться этой работе. Довести свою magnum opus до финала.
Для чего я решил создать Азот? Это не моя личная прихоть, рожденная увлечением европейской живописью. Разумеется, для меня Азот – вершина эстетического восприятия, самое заветное из всех моих желаний, моя система измерений. Однако я должен создать ее не для себя, а для будущего великой Японской империи. Наша страна творит историю, двигаясь по ошибочному пути. Наша историческая хронология испещрена искусственными морщинами. Сейчас Япония переживает невиданную деформацию. Приходит время оплачивать счета за промахи, которые совершались на протяжении двух тысячелетий. Один неверный шаг – и великая Японская империя может исчезнуть с лица земли. Кризис, в котором оказалась гибнущая страна, углубляется на глазах. И спасение ей принесет Азот.
Конечно, для меня она – воплощение прекрасного, моя богиня, мой демон. Символ магических практик, магический кристалл.
Если мысленно оглянуться на нашу двухтысячелетнюю историю, можно легко обнаружить персонаж, напоминающий Азот. Разумеется, это Химико
[14].
