Отступать оказалось некуда.
– Отто, мы должны вмешаться! Они же ее изнасилуют! – не выдержал Кирилл.
– Оставайтесь на месте! – приказал Грубер.
Припертая к стене Хелен затравленно озиралась. Другая на ее месте потеряла бы сознание от страха или сдалась. Но Хелен Шнитке не из таких. Зря она, что ли, с детства занималась рукопашным боем? С отчаянным криком «кия-я-я!» девушка прянула вперед. Бандитский главарь со стоном сложился пополам, получив кин-гери в пах. Другой бандит схлопотал растопыренными пальцами в глаза. Сразу сосредоточившись на своем внутреннем мире, он потерял интерес к происходящему.
В рядах противника появился разрыв. Хелен вполне могла ускользнуть, если бы не котенок. В горячке боя она напрочь позабыла о том, что за отворотом куртки тяжело дышит изувеченное животное. Котенок упал на тротуар, Хелен машинально нагнулась поднять. Этого времени хватило, чтобы оставшиеся невредимыми бандиты вышли из ступора.
Только Хелен выпрямилась, как на нее обрушился удар. Она успела поставить блок, но уличная драка это не дружеский спарринг в светлом кондиционированном зале. Бандит блока даже не заметил, бицепс у него был толще, чем голова Хелен. Размашистый, круговой «рабоче-крестьянский» удар пришелся в подставленное девичье предплечье. С таким же успехом можно пытаться остановить тростинкой бейсбольную биту.
От удара в висок Хелен отлетела к стене и упала. Главарь, пошатываясь, встал на ноги и заковылял к ней.
– Вот тебе раз! Вот тебе два!
Главарь несколько раз пнул скорчившуюся Хелен носком ботинка. Девушка застонала.
– Нет! Больше никогда, нет! – еле слышно прошептал Кирилл.
Он рывком открыл бардачок, достал свой жетон, оставленный там перед операцией. У сидящего рядом коллеги выдернул из кобуры табельный пистолет и взялся за ручку двери.
– Фон Медем! Стоять! Вернитесь в машину! – закричал Грубер.
Кирилл не обратил на слова начальника внимания. До армии он занимался легкой атлетикой, стометровку бегал за одиннадцать секунд. Тренер бы им гордился: сейчас Кирилл показывал результат не хуже.
Взяв Хелен за руки и за ноги, бандиты понесли ее к открытому багажнику. Внезапно раздался топот.
– Оставьте ее, – одышливо произнес Кирилл, остановившись на границе светового пятна. – Оставьте и уезжайте отсюда.
Он трезво оценивал свои возможности. Этих так просто не раскидаешь, это не еле волочащие ноги туземцы, сидящие на эрзац-пище. Они были чем-то похожи на кегли: рослые, мускулистые, коротко стриженные, одинаковые.
Громилы остановились, опустили Хелен на асфальт и направились к Кириллу.
– А ты кто такой воще, а? Чё, тоже хочешь культяпки красной? Так мы мигом устроим!
Кирилл облизнул губы, попятился. Бандиты по-своему истолковали заминку.
– Боишься, когда страшно? – Смех главаря с готовностью подхватили подпевалы.
Выбора не оставалось. Кирилл хоть и был кабинетным работником, но общую подготовку прошел. На курсах его учили кричать страшным, парализующим преступника голосом. Бандитов остановили не слова Кирилла, не пистолет и не зажатый в левой руке жетон. Их остановил голос, в котором отчетливо слышался звон цепей, казенный дом и долгая дорога.
– СС! Всем стоять! Руки за голову!
– Слы, командир, спокойно! Не прыгай через забор! – вкрадчиво произнес главарь и примирительно поднял руки. – Нас тут уже нет. Нас тут и не было, да?
Боком, не отрывая взгляда от направленного на них пистолета, бандиты забрались в машину. Взревел мотор, вездеход умчался. Улица снова погрузилась в темноту.
– С вами все в порядке?
Кирилл достал фонарик и наклонился к девушке. Та была в сознании и прикрыла ладонью глаза. Видимых повреждений не было, если не считать ссадин.
Кирилл помог Хелен встать. Она стояла скрючившись, прижав к груди руки.
– Нам надо идти. – Кирилл тронул девушку за плечо.
– Руки убери, – глухо, но отчетливо сказала Хелен и отстранилась.
– Как прикажете, – убрал руку Кирилл.
Девушка, покачиваясь, молча смотрела на Кирилла.
– Я прошу прощения! Я не представился! – Кирилл вытянулся и щелкнул каблуками. – Криминаль-инспектор СС Кирилл фон Медем!
На заплеванной вонючей улице вечернего форштадта церемониальное приветствие выглядело до того смешно, что молча наблюдавший за происходящим Грубер не выдержал. Кирилл услышал через имплант хохот начальника, но и ухом не повел.
– Фон Медем, значит… – пробормотала девушка. – Инспектор, надо найти котенка. Он был где-то тут…
В полицейском участке на станции монорельса Кирилла с Хелен сначала приняли неласково. Грязная, растрепанная Хелен и одетый в неброскую одежду Кирилл внешне на хай-теков не походили. Стоявший у входа полицай, грозно помахивая дубинкой, посоветовал им убираться восвояси. На шум выглянул офицер, имплант показал ему звание Кирилла. Отношение поменялось, как по волшебству. Спешно вызвали фельдшера, который оказал Хелен первую помощь и сделал укол обезболивающего. Котенком фельдшер заниматься не стал, посоветовал отвезти в полис. Животное уложили в пластиковую коробку и торжественно вручили Кириллу.
Двое полицаев проводили их до вагона, расталкивая столпившихся у входа на перрон рабочих-гастарбайтеров. В полис ехала очередная смена: официанты, няни, садовники, слесари и прочий обслуживающий персонал, не имеющий разрешения на временное пребывание. Они проделывали это путь дважды в день, по три-четыре часа в один конец. Сутулые спины, угреватые, не привыкшие улыбаться лица, мутные глаза, плохие зубы. Кирилл с Хелен прошли, как сквозь строй, провожаемые взглядами – ненавидящими, завистливыми, но чаще всего – равнодушными.
– Нам повезло, что вы эсэсовец, – сказала Хелен, когда они сели в вагон для хай-теков. – Без вас мне бы не разрешили отвезти котика в полис.
– Определенно повезло, – кивнул Кирилл, – котику…
Они склонились над коробкой. Котенок был жив, хотя один глаз у него висел на ниточках, а сломанные передние лапки вывернуты. Он тяжело дышал, но умирать не собирался.
– Дети очень жестокие, – вздохнул Кирилл. – Цены страданиям не знают.
– А вы знаете? – Глаза Хелен сверкнули.
– Я – знаю!
Кирилл покосился на левую руку. Она никак не напоминала о себе. Кирилл перевел взгляд на Хелен и спросил:
– Как вас зовут?
– Вы же эсэсовец, должны видеть, – улыбнулась уголком рта Хелен.
– Я техник, а не оперативник, допуска не имею…
Грубер молча следил за развитием событий. Не приказывал, не советовал – просто следил. Услышав реплику Кирилла, он не утерпел и сказал:
– Великолепно!
Монорельсовый путь дугой выгибался над Периметром, полосой отчуждения между полисом и форштадтами. Купол полиса с каждой минутой становился все ближе. Хелен с Кириллом – единственные пассажиры вагона, ехали молча.
