Инспектор затушил спичку. Айрин затянулась, задержав дыхание и смакуя, и величественно выпустила дым.
– Мой муж – любитель милых юных созданий… хотя, насколько я поняла, мисс Уорд не была ни милой, ни особо юной… Хотя и моложе меня. Однако, как я понимаю, быть убитой рискует любая шлюха, так ведь? А она ведь была шлюхой… Агата, это звучит жестоко?
– Это звучит реалистично.
Айрин кивнула:
– Спасибо. Я именно реалистка – в том, что касается Берти. Я не обращаю внимания на его интрижки. Это – одна из привилегий продюсера. Кастинг на кушетке – так это называют американцы. А Берти, ну… ему нужно подкреплять уверенность в себе. В юности он был стройным, и его великолепное лицо привлекало женщин, словно мед. Теперь, когда он облысел, потолстел и постарел… что дурного в том, если время от времени его «эго» будет умаслено? Если только тут ничего серьезного.
– Вы были готовы, – проговорил инспектор медленно, – … пригласить в качестве актрисы в пьесу, которую вы ставите… женщину, у которой, как вы знали – или серьезно подозревали – была связь с вашим мужем?
– Связь? – У нее вырвался резкий смешок. – Жизнь Берти связана только со мной. Я его любовь и свет в окошке. Не сомневаюсь, что в последнее время он чувствует себя несколько заброшенным, поскольку я занята постановкой, так что вечер с какой-нибудь Нитой Уорд не стал бы для меня сюрпризом.
– Как вы провели прошлый вечер?
– Наша квартира находится на Парк-плейс – вы сами какое-то время жили по соседству, Агата… За углом как раз «Ритц», прямо напротив «Будлз». Там мы вчера вечером ужинали. Потом провели спокойный вечер дома. Выпили немного вина. Послушали музыку по радио. Посидели у огня… Ужасно романтично.
Инспектор не отступался:
– А ваш муж мог выйти из дома потом, ночью? После одиннадцати или после полуночи? Когда вы заснули?
– Я очень долго не засыпала. Наверное, часов до двух. И это все миссис Маллоуэн виновата.
Агата подалась вперед, прижимая ладонь к груди:
– Я виновата, Айрин?
Айрин выпустила дым из носа и с царственной улыбкой прикрыла сонные глаза:
– Целиком и полностью. Я читала ваш новый роман – «Зло под солнцем»? Вы просто обязаны мне сказать, дорогая, с кого написали ту актрису. У меня есть догадки… Что-то еще, инспектор?
– Нет. На данный момент – ничего… Вы не пришлете к нам миссис Камминз?
– С удовольствием.
Когда она ушла, Гриноу повернулся к Агате:
– Как по-вашему, она могла бы выгораживать мужа?
Агата задала встречный вопрос:
– А по-вашему, он мог бы выгораживать жену?
Тот испустил тяжелый вздох:
– Моррис говорит, что просто «столкнулся» с мисс Уорд на Пикадилли. Вы этому верите?
– Да.
– Как он и выразился, театральный мир тесен. Семья.
– Да. Причем допускающая кровосмешение.
Инспектор выпучил глаза.
Черноволосая Джанет Камминз говорила охотно, но сказать могла мало что.
– Я занималась с мисс Уорд после прослушивания, – сообщила она. Синие глаза за стеклами очков смотрели открыто и довольно наивно, – и разговаривала с ней по этому поводу раз пять-шесть.
– А до этого вы не были с ней знакомы?
– Нет.
– Насколько я понимаю, в ваши обязанности входит сообщить ей, что она получила место во втором составе.
– Это так. Перед тем как мы вечером ушли из театра, мисс Айрин сказала мне, что выбрала эту Уорд. Я должна была ей позвонить завтра утром. То есть сегодня.
– И вы позвонили?
– Да. Часов в десять. Ответил полисмен. Я сказала, что у меня есть для мисс Уорд новость, а полисмен ответил, что мисс Уорд нездоровится.
«Неплохое преуменьшение», – подумала Агата.
Инспектор продолжал:
– А вы не знаете, был ли ваш муж знаком с Уорд?
– Гордон? Не думаю. Мне он об этом ничего не сказал.
Инспектор бросил быстрый взгляд на Агату, показав, что его посетила та же мысль, что и ее: даже если пилот узнал девицу, которую увидел на сцене, вряд ли он сказал бы об этом жене.
Неловкую паузу заполнила Агата, спросив:
– Джанет, вам часто удается проводить вечер с мужем? Он ведь расквартирован здесь, в Лондоне.
– Время от времени, но в последнее время – нет. Я была занята из-за постановки, вечерами у нас много работы, я совершенно выматывалась.
Инспектор спросил:
– А как насчет вчерашнего вечера? Вы с мужем были вместе?
– Нет. Мы это обсудили, но я была совершенно без сил. Последние дни перед премьерой очень тяжелые. Мы думали, не пойти ли куда-то сегодня, но у Гордона дежурство.
– В чем оно заключается?
– Оставаться дома и быть наготове, если понадобится.
Агата увидела, как заработала мысль инспектора: он сможет прямо этим вечером поговорить с курсантом Камминзом.
– Что-то еще, инспектор? Мне надо бы вернуться.
– Нет, это все, вы нам очень помогли, миссис Камминз. Спасибо.
Когда они остались вдвоем, инспектор спросил:
– Как вам все это, Агата? Вы заметили в наших опрашиваемых что-нибудь странное?
Она покачала головой:
– Право, не знаю. Очень непривычно общаться с моими друзьями и коллегами так, словно они – подозреваемые в одном из моих сюжетов.
– Я не уверен в том, что они подозреваемые. У нас тут серийный убийца и несколько жертв. То, что мы слышали сегодня, могло бы стать основой для подозрений, если бы единственной жертвой была Нита Уорд.
Агата кивнула:
– С другой стороны, Тед, все, с кем мы говорили, явно читали хоть часть газетных публикаций о первых убийствах… ту самую разжигающую любопытство чушь насчет Потрошителя, о которой мы говорили.
– Это верно. Но что вам здесь кажется важным?
– Ну… я не решаюсь говорить…
– Пожалуйста, скажите!
– Вам это покажется глупым… Идея прямо из моих книг.
– Мне ваши книги нравятся. Проверьте меня.
– Я вот что подумала… Если кто-то хочет совершить убийство и оставить его нераскрытым… то не самым ли лучшим способом будет спрятать его среди серии убийств, совершенных безумцем?
Он чуть прищурился, кивнув, явно принимая ее предположение серьезно или, по крайней мере, сделав вид.
– Американцы называют таких преступниками-имитаторами.
– Правда? – оживленно переспросила Агата, записав это в блокнот.
В крошечной гостиной Агаты инспектор сел в мягкое кресло, хозяйка устроилась на жестком, а Глэнвилл расположился на диване, закинув обе руки на спинку и вытянув ноги, явив воплощенную непринужденность.
