Положение его было безнадежное. Притом с самого начала. На каждом шагу принц принимал неправильные решения. А здесь, где он думал получить надежду, получить то, в чем нуждается Беллегер – помощь, знание, магию, – его просто-напросто отвергли. Так остаться или покинуть караван? По своему выбору? Все просто замечательно. Замечательная речь. Но как ему сделать этот выбор? Он не знал, где уже побывал караван и куда он направляется. Он не мог догадаться, где ему искать Архив магов… Да он и не дойдет до него без пищи и воды, а пищей и водой мог снабдить его только караван.
И это были еще не все трудности. Теперь принц не сомневался, что Сет Унгабуэй и его советники поддерживают отношения с заклинателями. Орден Поклонения Многим. Боги. Дух и Плоть. Заклинатели защищали караванщика, или общались с ним… или он сам был одним из них. Как и другие. Тчуи. Монах. Амандис. Фламора.
Принц нужен заклинателям живым. И все же они – или кто-то другой? – не хотят, чтобы он смог найти их. Неужели никто из них не поможет ему спасти его народ?
Принц снова отпил.
Все бессмысленно.
Одна девушка выпорхнула из общего танца и встала перед Кламатом. Протянула руку. Дрожа от восторга, Кламат принял ее. Музыканты заиграли еще громче. Девушка повлекла его в круг танца. И через секунду принц уже потерял гвардейца из виду.
Что ж, почему бы и нет? У принца Бифальта не было причины запрещать стрелку веселиться, ведь тот этого так сильно желал.
Принц рассматривал кувшин. Оказалось, что тот был снова полон. Снова магия: никто не подходил к нему.
Это было новое вино. С каким-то необычным привкусом. Принц сделал один глоток. Затем еще один. На привкус можно и не обращать внимания.
Вдруг Элгарт принял какое-то решение. Он поднялся и пошел по направлению к музыкантам.
Они, казалось, поняли его без слов. Один из них подал ему набор барабанов, похожих на перевернутые и перевязанные вместе небольшие горшки. Сев среди музыкантов, Элгарт зажал барабаны коленями и начал стучать по их коже ладонями. Принц Бифальт не мог разобрать, держал ли он ритм, но другие барабанщики закивали в знак одобрения.
Замечательная речь. «Мы рады видеть ваших людей нашими гостями». Кламат и Элгарт найдут себе место в караване. В отличие от капитана Суалиша, Камуиша, Новела и слишком многих других, они будут жить. Сет Унгабуэй, может, позволит им служить в караванной страже. Если, конечно, они не забудут, как пользоваться винтовками… или не откажутся от них…
Принц выпил еще. Ему здесь нет места. Он подчиняется приказу отца, необходимости Беллегера и своей собственной природе. На эту одну ночь он будет пить и спать. Утром он пойдет покупать или выпрашивать продовольствие, если не у Сути аль-Сури, то у одного из многих торговцев. Затем он направится в сторону гор. Если заклинателям он нужен живым, то они проведут его точно так же, как провели караван. Что им еще остается?
Более проницательный, должно быть, выбрал бы остаться с караваном на несколько дней. Он расспрашивал бы до тех пор, пока понемногу не разведал бы что-нибудь полезное, даже если каждый ответ содержал бы только крупицу того, что нужно. Фламора должна быть откровенной. А Аллеманский Танцовщик, скорее всего, чрезмерно уверен в себе, чтобы уметь держать язык за зубами. Но принц Бифальт не был этим проницательным человеком.
Кувшин принца снова оказался наполненным. Принц продолжал пить. Привкус начинал ему нравиться.
Из волнующегося моря танцоров, оставив товарищей, вышла и подошла ближе молодая женщина. Она в одиночестве немного покружилась перед принцем. С каждым ее движением пламя костра просвечивало через легкие, струящиеся одежды, очерчивая фигуру, желанную, словно солнечный восход после сражения. Затем она остановилась. Грудь ее вздымалась и опадала с дыханием. Глядя на принца, девушка протянула руку.
Принц Бифальт избегал смотреть ей в глаза. Он не принял ее руки.
Неуверенно нахмурив брови, девушка опустилась на колени. Она была так близко, что могла бы коснуться лица принца, хотя и не делала этого. Она вновь протянула ему руку. Ее блестящие глаза звали его с собой. Она обещала большее, чем танцы.
Вместо того чтобы принять ладонь девушки, принц схватил ее за запястье и притянул ближе. Ему хотелось сжать девушку так сильно, чтобы выжать всю правду из ее хрупких костей.
– Скажи мне, – проскрежетал он хриплым, яростным голосом человека, которому было нестерпимо больно. – Откуда ты родом? Куда ты направляешься? Ты знаешь заклинателей?
Девушка отвернула лицо. Всем телом она старалась вывернуться из его рук. Хотела освободиться.
Принц сжал ее сильнее.
– Отвечай мне, – потребовал он. – Мне нужны заклинатели. Мне нужны их книги. Скажи, где я могу их найти.
Ему показалось, что девушка заплакала.
Сразу же к девушке подошли двое мужчин. Они были молоды и сильны. По их нагим торсам струился пот. Их глаза горели гневом. Они погрозили принцу сжатыми кулаками.
Принц выпустил девушку. Подняв вверх руки, он дал молодым людям понять, что не держит оружия.
Бросая на принца сердитые взгляды, молодые люди подняли девушку на ноги и вывели прочь.
Снова оставшись один, принц Бифальт дрожал от гнева. Выпив еще, он выплеснул остатки вина. Затем, качаясь, поднялся на ноги.
– Канальи! – взревел он, перекрывая грохот танцующих ног, визг музыки. – Вы живете в праздности! У вас нет забот! Вы пируете в безжизненной пустыне! Вы хлещете эль и вино там, где нет воды! Вы радушно принимаете гостей, но сердца у вас нет!
Моих людей убивают!
В этот момент чья-то рука коснулась плеча принца.
– Хватит, принц, – сказал Сути аль-Сури. – Наше вино крепкое слишком. – Голос его был необъяснимо спокойным. – Вам спать.
И будто слова главного стража или его прикосновение были заклинанием, – старший сын короля Беллегера провалился в темноту.
Часть четвертая
Принц спал и не чувствовал времени. Он ощущал лишь темноту вокруг и совершенный покой, а сомнения и страхи остались где-то далеко-далеко. Сон укачивал его в своих крепких объятиях, принцу было уютно и ничего не хотелось больше. Огонь в его сердце уже догорел – или его погасили. Принц не желал просыпаться.
Однако мало-помалу у принца появилось смутное ощущение того, что прошла уже чуть ли не вечность. Много часов, возможно, дней. В какой-то момент ему придется проснуться. Конечно, придется. Этого нельзя избежать. Но пока он спал, он хотел только спать.
А в мире сознания его ждала неисполнимая обязанность.
И все же нега и покой оставили принца. Сам того не сознавая, он начал видеть сон: нечто без формы, без очертаний, без значения. Сначала это были всего лишь огненные мазки краски, скачущие, как пламя. Затем постепенно принц понял, что ему снится огонь. Кухонный очаг? Костер? Адское пламя в сердце кузнечного горна… или его собственного сердца? Принцу было безразлично. Это только сон. Бессмысленный сон. Но вот принцу стало казаться, что это его самого поджаривают заживо.
