Кристиан выдохнул и, скорее бессознательно, нащупал мою руку и сжал ее.
— Я виноват перед вами, деятельность моих брата и сестры — это мое упущение, но в то же время рад тому, что встретил вас. И… сейчас я могу сказать с уверенностью, что все равно забрал бы у того, кто выкупил вас на площади.
— Простите?
— Когда появляются настоящие чувства, то, что принималось за любовь, становится пылью. Я и сам не мог понять своего интереса к очередной «плате», но именно к вам шел в вашу первую ночь на Аскаре… Поверьте, я не ожидал увидеть вновь прибывших в клетках. Не так все должно было быть. Но открыто конфликтовать с главой гильдии без выяснения причин и мотивов я не мог. Поэтому, подлечив ту, что привлекла мой взор во время ритуала, отправился на поиски информации.
Было непонятно, как реагировать на его слова. Я ведь не выжила из ума, и мне, видимо, сейчас признаются в любви? Только с чего бы?
— Однако ни в тот день, ни в последующие я не мог связаться с теми, кому доверял. Да и мне не удавалось уйти из поля зрения главы гильдии. Если бы не Ристан, меня бы отправили в столицу, найдя какой-нибудь подходящий предлог. Точно так же, как отправили остальных лордов гильдии. За передачей «платы» должен был следить глава, но я не заметил его присутствия, а уже позже выяснил, что он и не планировал контролировать процедуру.
Процедура! Ну надо же!
— Почему вы мне это рассказываете? Разве вы не давали клятву, которая способна вас убить за разглашение информации?
— Я не говорю того, что могло бы мне навредить, — признался Кристиан. — Просто пытаюсь хоть немного ввести вас в курс событий, чтобы вы могли доверять мне. Хотя понимаю, что, учитывая все обстоятельства, это будет непросто.
В этот момент серенький котенок решил, что хочет ко мне на колени. Подхватила его, для чего мне пришлось убрать руку Кристиана, и погладила серое чудо.
— Едва я успел привести вас в свой дом, как получил послание от главы с наказом перепродать «плату». Сказать, что мне показалось это странным, не сказать ничего. Что-либо предпринять тоже не получилось, ваша конфронтация с Эльдерой, а затем и отравление — все это выбило почву из-под ног. Так сильно, как за вас, я не боялся ни за кого.
— Все это… — начала я, но фразу не закончила.
Ну что я могла сказать? Что не верю в любовь с первого взгляда? Если вспомнить мои чувства к Паше, то солгала бы. Он мне понравился именно с первого взгляда. Может, и у Кристиана так же? Но все это кажется странным. Почему он именно сейчас решился быть откровенным? И до конца ли? Почему у меня стойкое ощущение, что ему что-то нужно?
Лорд словно почувствовал мое настроение или прочел мысли. Даже не уверена, как будет правильнее. Но взгляд вдруг изменился, будто я его чем-то обидела.
Несколько секунд он молчал. Складывалось ощущение, что он «просматривает» так и не высказанные слова.
— Оксана, я понимаю, что это наглость с моей стороны, но, к сожалению, пока мне больше некому доверить брата и сестру. Вы — единственная, кого они подпустят к себе и в случае угрозы послушаются. Мне нужно уехать, а после возвращения я перевезу всех в столицу.
— Доверяют мне? Вы же сами сказали, что я им нужна была… А кстати, для чего? Не Эльдере ли они меня передать планировали? — Да, во мне говорила обида. Как могли дети быть такими продуманными?
— Нет, конечно. Выкупить они выкупили, а вот что делать дальше, не обсуждали. Им невероятно стыдно и страшно. Сегодня Тисса решила вам во всем признаться, да я помешал, рано пришел.
— Страшно?
— Да, они боятся, что вы не простите обман. И особенно этого боится Ристан.
«Ну еще бы».
— Как я и обещал, по истечении года, если вы этого захотите, вернетесь на свою родину. Это не ложь и не попытка вас задобрить.
Он прямо с языка снял последнее предложение! Только хотела его озвучить.
— Знаете, что меня удивляет? По всем местным традициям или законам я — ваша рабыня, но вы спрашиваете моего мнения и извиняетесь, да и обращаетесь как с гостьей. Если бы вам было плевать на мою жизнь, вряд ли вы так старались бы. — Эти слова дались мне тяжело. Одна мысль, что я — чья-то вещь, моментально приводила меня в ярость. — Пусть я и чувствую, что вы очень многого не договариваете, но пока я вам верю.
— Спасибо, — практически прошептал Кристиан, — мне пора идти. Я уезжаю сегодня, но все ваши распоряжения будут исполнены, никто не посмеет перечить. За это ручаюсь. Ужин подадут через час в малую гостиную.
Он поднялся с дивана и уже у дверей обернулся.
— Пожалуйста, не будьте слишком жестоки к детям. Они не желали и не желают вам зла.
— Не судите о других по себе! — Еще подумать не успела, как слова слетели с языка. «Ох и дура!»
— Я не сужу, Оксана, я просто вас прошу как их старший, абсолютно никудышный брат.
В голосе Кристиана слышалась горечь. Но он прав, никого кроме себя ему винить не стоит.
— Я понимаю, что вам понадобится время, но гувернанток я рассчитал…
— Вы решили, что я не смогу находиться рядом с Тиссой и Ристаном? — поднимаясь, спросила его.
— Предполагал, — честно ответил он.
— И ошиблись.
— Я рад этому, — едва заметная улыбка коснулась его губ, — и благодарю за доверие.
ГЛАВА 12
Какими были эти три недели без Кристиана?
Первая оказалась самой унылой. Да, именно унылой. Дети все еще чувствовали вину за свой обман, а потому наше общение было скованным. Мне потребовалась целая неделя, чтобы хоть немного приблизить нас к настоящему доверию. Мы договорились, что если они желают что-то сохранить в секрете, а я невольно спросила об этом, то могут со спокойной душой сказать, что не хотят об этом говорить. Что ни в коей мере не обидит меня. Конечно, при условии, что секрет не вредит здоровью окружающих и не является опасным для них самих.
Вроде бы с этой стороной их тайн было покончено.
Вторую неделю можно смело назвать знакомством. Мы заново приглядывались друг к другу. Ристан больше не пытался вести себя сдержанно, все чаще демонстрируя свою эмоциональную натуру. А Тисса окончательно расслабилась.
Теперь я все больше убеждалась в том, что у этой девочки ум взрослого человека. Она рассуждала совершенно не как ребенок.
Ее мнения по той или иной теме иногда вызывали у меня шок. Наверно, мои тринадцать лет, когда мне казалось, что я взрослая, не сравнятся с тем, какой была Тисса в эти же годы. В конце концов, это начало пубертатного периода, когда уже нравятся мальчики и хочется бунтовать против родителей. Но, положа руку на сердце, могу сказать, что мое понимание «я уже взрослая» было лишь бунтом гормонов. А вот девочка хорошо осознавала и что такое ответственность, и чем чреваты некоторые желания и поступки.
