В свою очередь Ристан признался, как сам был испуган, когда с Нэной поступили так же.
И тоже очень злился на Кристиана. Но так проверяют степень привязанности животного к хозяину.
В остальном наша беседа свелась к его сожалениям, что не смог пойти с нами, а я заверяла, что это не последняя прогулка и он уже совершенно точно не останется дома.
Мы уже и пообедали, и десертом полакомились, а Кристиан все не появлялся.
Я боялась за Тиссу, но старалась не показывать вида, что чем-то обеспокоена. Хотя Ристан и спрашивал, почему нет брата и сестры.
Пришлось отвлечь его сказкой об Айболите.
Мальчик слушал внимательно, иногда хмурился или улыбался. Но в целом сказкой остался доволен.
Я проводила Ристана в комнату, все же он еще не выздоровел окончательно, и дневной сон в его случае — острая необходимость. Помогла переодеться и сама уложила его в кровать. А в голове крутилась мысль, что прошло уже больше часа, а от лорда ни слуху ни духу. И как там Тисса?
Одолеваемая противоречивыми чувствами, вышла от Ристана и нос к носу столкнулась с Кристианом.
Выглядел он кошмарно. Лицо бледное, взгляд потухший. Такой бывает у человека, которому сообщили о смертельной болезни.
Не задумываясь, взяла его руку и крепко сжала. Пальцы были ледяными. Что такого еще сказала Тисса, чтобы довести старшего брата до подобного состояния?
— Вы не обедали? — спросила, просто чтобы прервать тишину.
Кривая ухмылка стала мне ответом.
— Пойдемте, вам нужно поесть.
Ведя его по коридору, я болтала без умолку, рассказывая о том, как прошел обед, о здоровье Ристана и его реакции на новую сказку из моего мира. И попутно отдавала приказы слугам.
В итоге лорду накрыли обед в кабинете. Не знаю, как получилось, но ноги привели меня именно сюда.
Кристиан молчал и мрачно смотрел на блюда перед ним. Несколько минут мы провели в абсолютной тишине, а потом я не выдержала.
— Кристиан, пожалуйста, поешь. — Мне не нравилось его состояние.
Хотя я могла его понять. То, что Тисса за спиной брата общалась с родом, который опозорил ее как невесту, конечно, удар. Но она ребенок! Несчастный больной ребенок, который пытается вести себя как женщина.
Предательство — не то блюдо, которое можно проглотить не задумываясь.
Тяжелый взгляд стал мне ответом.
— Что ж, если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, — выдохнула и поднялась из кресла.
Да, я сама зачерпнула ложкой суп и медленно поднесла ее ко рту Кристиана.
Скорее от удивления, нежели реально желая обедать таким способом, мужчина открыл рот.
— Первый пошел, — радостно воскликнула я.
Самое интересное, я прекрасно понимала, что могу обыграть кормление как эротическую прелюдию, но… Буквально кожей чувствовала, что совсем не это ему требовалось, и вела себя с ним, как с маленьким заблудившимся мальчиком.
На ум пришел рекламный ролик компании «Colgate», где на кухне сидят папа с сыном и ребенок с улыбкой до ушей тянет ко рту отца ложку: «Открывай ворота, самолет с облепихой… а теперь поезд с облепихой». И тот послушно глотает. Правда, потом очередь «открывать ворота» пришла сыну, только уже чтобы почистить зубы новой пастой с облепихой.
Но вот эта просьба — «открывай ворота, самолет с облепихой…» — навсегда въелась в мою память.
Улыбнувшись, поднесла уже шестую ложку ко рту Кристиана.
Он глотал машинально, наверняка даже не чувствуя вкуса. И я не представляла, что нужно сделать, чтобы его растормошить.
С супом мы покончили быстро. И чтобы наградить мужчину за «примерное поведение», наклонилась и быстро поцеловала его в щеку.
— А еще у нас на очереди восхитительное овощное рагу и… какое-то мясо.
На вид это была свиная поджарка, а как на самом деле и что за животное — без понятия.
— А после того, как я все съем, вы опять меня поцелуете?
Вилка в моих руках дрогнула, и я подняла глаза на Кристиана. Наконец-то! Больше не было холода во взгляде!
— Обещаю, — кивнула. — Но тогда вы едите самостоятельно.
Мужчина по-доброму усмехнулся и бережно забрал из моей руки вилку.
С удовольствием наблюдала, как он ест. Быстро, но аккуратно и красиво.
Сок мы пили вдвоем.
Закончив с обедом, лорд вызвал слуг, которые шустро убрали со стола и оставили нас наедине.
Ну что ж, все условия выполнены, пора отдавать приз. Усмехнулась и перегнулась через стол, готовая поцеловать.
Вот только мои планы осуществились несколько иначе.
Во-первых, Кристиан уклонился от поцелуя, а затем встал и через пару секунд оказался уже возле меня. Во-вторых, он крепко меня обнял, прижимая к себе так, словно я была единственной ниточкой, ведущей к его спасению, тем самым спасательным кругом на воде.
Мне было уютно в его руках. Сопротивляться и не собиралась, я ведь тоже не железная.
Не думаю, что обоюдное влечение — это плохо.
Плохо то, что я хочу вернуться домой и будущего у нас с ним нет.
— Спасибо, Оксана, — осторожно коснувшись пальцами моей щеки, произнес Кристиан.
И благодарил он вовсе не за обещание поцеловать, а за то, что не оставила его одного и проявила заботу.
Улыбнулась и повела головой, щекой ласкаясь о его руку. Немного нежности не повредит ни ему, ни мне.
Поцелуй получился нежным, даже трепетным и осторожным. Мы изучали друг друга, присматривались, словно боялись, что наши ощущения могут не понравиться нам.
В момент, когда он отстранился от меня, я испытала сожаление, что поцелуй не продлился дольше, и одновременно порадовалась, что прикосновение не было властным, опаляющим, страстным. Это не то, что требовалось в данный момент. И в этом наши желания сходились.
Приятно, когда тебя понимают и чувствуют без слов.
— Не могу сказать, что не хотел бы еще, — произнес Кристиан, лаская большим пальцем мою нижнюю губу.
Он так и не отнял руки от моего лица.
— Я тоже, — не стала лгать.
А сама прислушивалась к себе. Как бы там ни было, но чувства эйфории или полета не ощущала. Но было уютно и комфортно, что немаловажно. И мне действительно нравилось находиться в объятиях Кристиана.
— Мне приятно это слышать, — мужчина смотрел серьезно, но на его губах играла улыбка. — Я чувствовал бы себя уродом, будь вам хоть каплю неприятно.
— Тебе, — поправила я, надоело уже это постоянное перескакивание с официального тона на дружеский.
— Но тебе ведь не это интересно, — легко «исправился» Кристиан, — ты переживаешь о Тиссе.
