Открыв глаза, никак не могла понять, где я. Точно не в камере. Здесь стены другие, хотя местечко тоже не номер пятизвездочного отеля.
Каменные стены, яркое освещение и никакой мебели. Хотя нет, что-то за спиной Павла похоже на стул. Большой такой, массивный.
Это же не пыточная?
— Возвращайте в камеру, нечего ей тут прохлаждаться, — рявкнул Павел и сам поднял меня.
Ну как поднял… Схватил за ворот платья. Ткань затрещала, я опять свалилась на пол, больно ударившись копчиком.
— Придурок! — прошипела я.
— Что ты сказала, подстилка аристократов? — В этот раз он сжал мою шею. — Все прочь, сам ее отведу. А ну встала!
Попробуй тут не подчиниться! Внутри меня все противилось. Так хотелось врезать этому скунсу, но послушно поднялась. Холодные пальцы на шее как-то не располагают к сопротивлению.
— Пошла! — сильно толкнул вперед, я чуть не упала, но все же устояла. — Пошла, я сказал.
Господи, да откуда у него столько ненависти ко мне?!
Каждый мой шаг сопровождался тычком — этот гаденыш не сильно заморачивался тем, что от его ударов я могла упасть, и уж тем более его не интересовало, что у меня будут синяки. К тому же ему казалось, что я специально иду медленно.
— Идиот! Сколько дней я не ела? — прохрипела, когда от очередного тычка кувырком полетела на пол.
— Ненавижу! — прорычал он, наклонившись к моему лицу. — Как же я тебя ненавижу! Встала!
На дрожащих ногах поднялась. Больше он не бил меня, но подгонял словами. Я не смогла разглядеть окружающее меня пространство. Только бесконечную лестницу, а затем коридор вдоль камер.
Сколько же здесь было заключенных! Все худющие, изможденные, в глазах безысходность и боль. Я поспешила отвернуться и теперь смотрела только перед собой.
Когда мы проходили мимо одной из камер, детский голосок разорвал тишину:
— Мама! Мамочка!
Сердце пропустило удар, а потом зашлось в бешеном стуке. Не может быть! Обернулась на крик и тут же снова получила тычок от Павла.
— Пошла вперед, а ты угомони своего выродка! — обратился он к женщине, которая поспешила оттащить ребенка от прутьев.
От прежней красоты леди аль Ринн осталось мало. Очень худая, будто высохшая от жары. Я узнала ее по глазам. Это все, что сохранилось от прежнего облика, — огромные зеленые глаза. В остальном же о том, что она леди, ничто не напоминало. На секунду мы встретились взглядами. А затем она посмотрела на мою руку и вздрогнула, отпустив мальчика.
— Мамочка! — Киан рванулся к прутьям, но его перехватил мужчина.
От слабости он вместе с ребенком завалился на солому.
Я старалась не смотреть на малыша. От его голоса мое сердце делало кульбит, а душа требовала забрать сына. Господи, мои ли это чувства?
Мальчик был светловолосым, сероглазым. Такой же оттенок радужки, как и у меня. Странно, но я не видела в нем сходства с Тамией.
— Пошла! — Новый толчок, и я прибавила шагу.
Но ушли мы недалеко. Всего три камеры отделяло мою от той, где находились родители Кристиана и… сын.
Правда, эта камера находилась за углом. И соседей у меня не было.
Павел зашел вместе со мной.
— Откуда столько ненависти? — попыталась начать разговор.
Может, мне удастся хоть что-то узнать?
— Ты хоть представляешь, насколько противно жить с той, кого не любишь? — Паша буквально выплевывал эти слова. — Целовать, обнимать, шептать нежные слова… просыпаться рядом?!
— Разве я тебя заставляла?
— Нет, — усмехнулся он. — Но ты была нужна мне. Ты должна была полюбить меня, и я этого добился!
— Тогда какого черта похитил?
— А ты уже и планы настроила? Замуж собралась, новоиспеченная аристократка? — Сколько же желчи в его словах! — Ты посмела оскорбить мою леди. Ты, жалкая рабыня, ты даже мизинца ее не стоишь!
— Домой я собралась. Никакой свадьбы не было бы.
Как бы мне ни хотелось добавить пару ласковых насчет его леди, но я сдержалась. С трудом, но сдержалась.
— Домой? — Павел зашелся смехом. Издевательским, громким. — А нет у тебя больше дома. И тебя больше нет. Ты похоронена. Вместе со мной.
— О чем ты?
— Отец постарался. Для Земли мы умерли. Кстати, это он посоветовал мне обратить на тебя внимание. Я тогда еще находился в поиске идеальной кандидатки, а тут ты приехала навестить родителей…
— Посоветовал? Он что же, знает, что ты…
— А кто ж еще мне рассказал? И не перебивай!
Покорно заткнулась, попутно прислушиваясь к своим ощущениям. Со мной совершенно точно что-то происходило, но пока я не могла понять что. Ладони и ступни вспотели.
— Отец не смог расстаться с мамой. Он влюбился! Подумать только, променять магию и свою родину на женщину! Но он не отказался помочь мне. Ты же влюбилась в меня как кошка, как только увидела. Столько лет прошло, прежде чем я обратил на тебя внимание, и ты все равно повелась. Мы два года разрабатывали план. На следующий день после того, как я произнесу заветные слова, он должен был прийти в нашу квартиру и уложить в кровать трупы мужчины и женщины. И не спрашивай меня, где он их должен был взять, я не интересовался. С его связями это не проблема.
Меня передернуло. О том, что его отец и мать не последние люди в городе, я знала очень хорошо. Ему точно не составило бы труда обратиться в морг и взять неопознанные тела.
Или придумать еще чего-нибудь.
— Следующим пунктом плана шло включение газа, затем поджог. Для всех, в том числе и для твоих родителей, мы с тобой погибли при пожаре. Так что тебе некуда возвращаться. — Гаденькая улыбка играла на его губах, он выжидательно смотрел на меня.
Неужели ждал, что я оценю его план и похвалю за хитроумность?!
Если он не лжет, если эта падаль не лжет, что с моими родителями? Выдержали ли они такой удар судьбы?
Отчего-то я чувствовала, что они живы, — осознание просто накатило волной.
Живы. Это главное. Но что, черт возьми, с моим телом? Слабость явно от недоедания, но откуда жар и обильное потовыделение?
На коже не просто капли выступали, с меня текла вода!
Почему-то вспомнились кошки. Бытует мнение, что они подобны жидкости, раз с легкостью забираются в любую тару или коробку. Вот бы сюда моего котенка, он бы просочился в камеру и надавал бы Павлу по морде! Я так ярко это представила, что даже зажмурилась!
— Паша, ответь только на один вопрос.
— Какой? — оживился мой несостоявшийся муж.
— Ты знал, что я беременна от тебя?
— Беременна? Твоего ублюдка убил яд! — Господи, верните меня к Кристиану. Он бы сумел успокоить меня. Приободрить.
