— Но что там произошло? — спросил Хаста, в котором отвращение боролось с любопытством.
— Не знаю. — Ширам пожал плечами. — Отец не говорил, а я не спрашивал. У нас не принято задавать пустые вопросы. Все, что отец желал мне показать, он показал.
— Да уж… — Хаста покачал головой. — Но зачем ты мне все это рассказал?
— Чтобы объяснить, что воздаяние неизбежно. Эти в башне признали владыкой мятежника Кирана, который пытался сжечь нас с тобой в столице. Мы накормим их тем, чем они накормили нас.
Ширам обернулся к воинам, под укрытием стены терпеливо ожидающим его приказов:
— Тащите хворост и масло. Они сами выбрали свою участь.
* * *
Башня пылала. С наветренной стороны хворост был обильно засыпан конским навозом, и смрадный черный дым вползал в каждую щелочку меж камней, не давая защитникам вздохнуть. Ширам равнодушно следил за расправой.
— Там люди, — напомнил Хаста.
— Там изменники, — не глядя на него, бросил саарсан. — Но можешь не волноваться — они воины и, несомненно, предпочтут быть убитыми в бою, а не превратиться в копченый окорок. Следи за воротами.
Хаста замолчал, подбирая слова для ответа. Но в этот миг дубовые ворота башни и впрямь распахнулись. Из нее с ревом вниз по склону устремился отряд защитников — всего-то дюжины полторы. Ширам обнажил меч, но изящная твердая рука Арза-Бану легла ему на плечо.
— Ты нынче и без того покрыл свое имя славой. В том, чтобы истребить этих упрямцев, ее будет немного. Просто отдай приказ. Отныне ты не только саар рода Афайя, тебе нет нужды всякий раз идти в бой перед своими воинами.
Ширам бросил на седовласую воительницу недовольный взгляд, но кивнул и приказал:
— Принеси мне их головы.
— Как пожелаешь, повелитель, — склонилась она, и воины рода Бунгар ринулись навстречу защитникам башни.
Схватка завершилась, едва начавшись. Впрочем, в ее исходе никто и не сомневался.
— Головы мятежников на пики! — раздавались приказы Ширама. — Поставьте их над воротами, чтобы все знали, как мы караем бунтовщиков.
— У нас есть пленник, — подходя к нему, произнесла Арза-Бану.
— Зачем нам пленник? — удивленно взглянул на нее саарсан.
Саари рода Бунгар молча протянула ему нагрудник саконской работы, украшенный рядами идущих вепрей. Глаза саарсана вспыхнули.
— Он что, из свиты Кирана?
— Так он утверждает.
— Тащите его сюда!
Лицо воина было покрыто густой копотью, из глубокого пореза на щеке сочилась кровь. Ширам отметил еще пару небольших ран, однако саконский доспех стоил того, что за него было заплачено.
— Кто ты? — нахмурившись, спросил саарсан.
— Мое имя ничего не скажет грозному повелителю накхов, — с поклоном ответил раненый воин. — В прежние времена я начальствовал личной стражей Кирана.
— Что же ты делаешь здесь?
— Я расскажу тебе все, но обещай, что сохранишь мне жизнь.
— Зачем тебе жизнь, если в ней не будет чести? — искренне удивился Ширам.
— К чему мне честь, если у меня не будет жизни? — хмыкнул бывший начальник телохранителей. — Но я клянусь, мои слова будут стоить того, чтобы эта голова и дальше держалась на плечах.
Саарсан взглянул на пленника с презрением:
— Хорошо. Если они и впрямь будут того стоить, я сохраню тебе жизнь.
— Накхи чтут справедливость и не бросают слов на ветер, — будто между делом напомнил пленник. — Хорошо, я скажу. Я прибыл сюда с тем, чтобы подготовить Двару к приезду царевны Аюны.
— Аюны? — удивленно повторил повелитель накхов. — Она едет сюда? Для чего?
— Ясноликий Киран желает начать переговоры с тобой, саарсан. Твоя невеста, царевна Аюна, — залог его доброй воли.
Ширам ничего не ответил. Однако Хаста заметил, что новость поразила его.
— Это правда, — подтвердил жрец. — Аюна и впрямь скоро должна приехать, причем в самые ближние дни — человек Кирана не мог намного опередить ее…
— Вот видишь, — усмехнулся саарсан, обращаясь к пленнику. — Твои слова не ценнее навозного дыма. Мой советник уже знал об этом.
Пленник метнул на Хасту ненавидящий взгляд и невольно сжался в ожидании смертоносного удара, но вдруг распрямился и воскликнул:
— Поcтой! Я скажу еще кое-что. Это и впрямь дорогого стоит.
— Пока ты только болтаешь, но не стоишь ничего.
— Ты объявил себя мечом в руке царевича Аюра, не так ли?
— Да, верно.
— А знаешь ли ты, где сейчас Аюр?
Ширам подался вперед:
— Говори!
— Сын Ардвана был похищен и заключен в подземелье в городской усадьбе Артанака, — быстро заговорил пленник. — Он пытался бежать, но его поймали и вернули на место…
— Кто вернул? — прервал его речь саарсан. — Кто похитил его?
Пленник мучительно поморщился, но наконец выдавил:
— Киран. Затем, изгнав накхов из столицы, он послал меня за царевичем, дабы… отправить его туда, куда было приказано. Но моим людям не удалось исполнить порученное. В темнице Артанака оказался еще один человек — старик, похожий на жреца. Я не ведаю точно, что там произошло, но старец с царевичем исчезли, а мои люди были найдены мертвыми, причем погибли они весьма удивительным образом… Так что, скорее всего, царевич жив.
— Старый жрец, убивающий удивительным образом? — пробормотал Хаста.
— Твои слова и впрямь драгоценны, — произнес Ширам, обращаясь к пленнику. — Я исполню свое обещание.
Он обвел глазами сааров и воинов, окружавших почерневшую от копоти башню:
— Вы слышали? Аюр жив! А тебе, — он обратил взгляд на бывшего главу телохранителей, — я дам коня. Отправляйся в столицу и скажи Кирану: если он желает сохранить свою никчемную жизнь, пусть едет сюда и принесет мне присягу, как защитнику и наместнику законного государя. В этом случае его ждет справедливый суд равных. Если нет — я сам приду в столицу.
* * *
Лицо Аршага горело праведным гневом. Он спрыгнул с коня, поправил широкие перевязи мечей и быстрым шагом направился к стоящему посреди двора саарсану:
— Ширам, я выполнил твою волю. Те, кто сложил оружие и согласился присягнуть на верность царевичу, целы и невредимы. Я привел их.
— Ты все сделал верно. Я благодарю тебя и твоих воинов.
— Благодаришь? — воскликнул Аршаг, останавливаясь перед ним. — И где эта благодарность? Почему я ее не вижу?! Что вообще происходит в городе? Мы захватили его?
— Нет. Мы его освободили, — нахмурился Ширам.
— Вот даже как? — протянул саар рода Зериг. — Тогда почему государь не шлет нам заслуженную награду? Ширам, мы захватили этот город, и все, что в нем, принадлежит нам! Я согласен, мы не трогаем храм — жрецы помогли нам войти в эти стены. Но чем помогли нам здешние купцы? Почему мы должны позволять им смеяться у нас за спиной?! Сейчас, пока мы с тобой тут торчим, они прячут по тайникам все самое ценное, чтобы вдоволь поглумиться над нами! А ведь это наша справедливая добыча, Ширам! Или, распустив косу, ты позабыл и воинский обычай нашей земли? Ты же твердишь о справедливости. Почему для чужаков, для всяких никчемных торгашей, которые продадут тебя за рыбий хвост, ты силишься быть справедливым, а для нас, твоей родни и опоры, у тебя нет ее и крохи?!
