Они расстались, и молодой вождь направился к своему шатру, обдумывая неприятные новости. Неподалеку, греясь у костра за наметами, сидели его побратимы. Учай подсел к ним.
— Ну что, скоро ли? — хмурясь, спросил у него Кежа.
— Завтра уже.
Сын Толмая бросил в пламя украшенное солнечным камнем очелье и помешал уголья веткой.
— Что это было? — спросил Вечка.
— Так. — Учай усмехнулся, но его усмешка больше походила на оскал. — Ненужная вещица.
Глава 13
Битва за Мравец
Фарейн, сын постельничего государя Ардвана, когда-то очень радовался, получив в правление край болотных вендов. Сам ясноликий Киран замолвил за него слово тестю. Мол, и знатностью, и умениями Фарейн достоин столь высокого удела. Теперь, сидя в осажденном деревянном граде среди угрюмых заснеженных лесов, вельможа страстно желал, чтобы и способностей у него было поменьше, и сам он — похудороднее.
Ничего более отвратительного и негодного для жизни, чем эта земля, благородному арию и вообразить было невозможно. Прохожей и проезжей она становилась лишь в летнюю жару да в трескучие морозы. В остальное время от бесконечных озер, болот, речушек и промоин тянуло вечной сыростью, и стаи лютого комарья величиной с полпальца кружили, подобно тучам, в поисках крови. Хуже комаров были только муравьи. Город неспроста получил свое название — муравьи проникали всюду, лезли в постель и в еду, жалили больно и внезапно.
Однако наипервейшей напастью были сами венды. Комары с муравьями унимались хотя бы зимой. От этих же не было спасения ни в жару, ни в стужу, ни днем, ни ночью. Некогда Ардван выделил наместнику отряд в триста всадников и велел набрать в подвластных землях тысячу пешцев. Сказать, что венды охотно шли на службу, значило бы сильно польстить им. Пешая рать по большей части состояла из всякого рода бродяг, изгнанников, а то и вовсе разбойного люда, перед которым зачастую стоял выбор — идти наводить гати, рубить просеки и чинить крепостные стены либо охранять тех, кто этим занимается. Так что надежды на это войско не было никакой. Особенно теперь, когда в столице болотного края почитай никого не осталось. Четыре десятка конных да три с небольшим сотни пеших воинов, которых и на стены-то лишь палкой загонишь, — что уж говорить об открытом бое!
Сейчас, когда венды обнаглели настолько, что обложили Мравец, Фарейну пуще всего хотелось снова оказаться в далеком, прекрасном Лазурном дворце, где прошли его детские и юношеские годы. Где не нужно было думать о том, как отогнать толпы свирепых дикарей и прокормиться самому. Обозы приходили все реже; проезжие торговцы задирали цены, а то, что собирали в здешних краях, то, что удавалось добыть охотой, вряд ли могло называться яствами, достойными наместника солнцеликого государя.
Когда Фарейн получил известие, что на помощь к нему из Затуманного края с войском направляется могучий Джериш, бывший глава Жезлоносцев Полудня и младший родич самого Кирана, наместник сперва просиял от радости. Неужели все беды позади?! Но затем, поразмыслив, царедворец вновь приуныл. Если Джеришу удастся разгромить вендов, то, пожалуй, его здесь и поставят новым наместником! А самому Фарейну придется с позором возвращаться в столицу.
— Господин, богописец почти закончил и просит удостоить взглядом…
Почтительный голос слуги отвлек вельможу от невеселых мыслей. Фарейн плотнее запахнул соболью шубу, поправил меч «соколиное крыло» и в сопровождении воинов охраны зашагал по заснеженной улице туда, где на пригорке стучали топоры. Хоть главный храм Исвархи и был еще не достроен, его стены поднимались уже на три человеческих роста.
Но крыши пока не было, и небо проглядывало сквозь оставленные наверху стропила. Лишь над жертвенным камнем Исвархи был построен временный навес. И у ног золоченой статуи всемогущего Господа Солнца, доставленной из столицы, под присмотром жрецов горел неугасимый огонь. Увидев повелителя, предстоятель храма поднял руку и склонил голову, приветствуя высокородного ария.
Фарейн легко представил, как прекрасен будет этот храм, когда настелют крышу. Местные умельцы искусно уложат свежую еловую дранку, сверкающую на солнце, как золотистая чешуя… «А достроит его Джериш, — с горечью подумал наместник. — И вся слава достанется ему!»
— Ясноликий Фарейн, — раздался рядом голос богописца, — благоволи взглянуть…
На большой клееной доске красовалось уже почти законченное изображение Исвархи в образе сияющего воина с огненным копьем, попирающего ногами Первородного Змея. Фарейн остановился и молча принялся разглядывать расписную доску.
— Весьма красочно, — проронил вельможа. — Но что делает рядом со священным ликом Солнца вот эта зеленая ящерица?
Богописец побледнел и пустился в объяснения:
— Я решил воспользоваться местными суевериями, небылицами о боге грома, злобном болотном ящере и их вековечной вражде… Чтобы дикарям было понятнее, кому они поклоняются… Ясноликий ведь слыхал о небесном воине Яндаре, в которого верят болотные венды? Я подумал, он по сути очень схож с Исвархой, и если свести их в один образ, то Господь Солнце легко заменит в сознании вендов их грубые верования…
— Осталось только убедить здешних дикарей не поклоняться Змею, — хмыкнул наместник. — Глядя на твою доску, это будет нелегко. Болотные венды считают Яндара и Ячура богами-близнецами и ставят жертвенники обоим. Ты ведь об этом знал?
Богописец побледнел и застыл в нелепой позе, что-то бормоча.
— В целом мне нравится, — смягчился Фарейн. — Но Змея все же соскобли. В храме ему не место.
«Если бы еще было так же просто избавиться и от его порождений!» — подумал он и, кивнув в ответ на униженные поклоны перепуганного богописца, прошел дальше, прямо к алтарю.
— Я желаю принести жертву Исвархе, чтобы он отвратил от нас угрозу, — сообщил он предстоятелю. — Я хочу, чтобы небо дало мне силы одержать верх над главарем мятежников — порождением Змея по прозвищу Изгара.
Он снял с шеи увесистую золотую цепь и протянул жрецу:
— Умоли Исварху, чтобы тот даровал победу мне, а не Джеришу.
Жрец с поклоном взял из рук наместника подношение.
— Я стану молить его, как молил бы за себя, — пообещал он. — Но все в его воле…
С улицы раздался конский топот, затем звук быстрых шагов — в храм, едва не столкнувшись с мелким служкой, вбежал глава конного войска.
— Слава Солнцу! Мятежники отступают! — закричал он.
— Что?! — резко развернулся наместник.
— Болотные венды отходят от стен!
— Не может быть, — прошептал Фарейн, невольно устремляя взгляд на алтарь. В этот миг ему почудилось, что статуя Исвархи взирает на него особенно милостиво.
— Похоже, они вот-вот побегут!
«Они чего-то испугались, — подумал вельможа. — Очень испугались… А! Наверняка это Джериш с обещанным войском!»
