«Тот, кто первым занимает поле битвы и ждет неприятеля, оказывается в лучшей позиции», — любит повторять Борух-Баррозо, а за ним эту фразу из китайского трактата «Искусство войны» талдычит весь его топ-менеджмент и сотрудники рангом пониже. Благодаря этой тактике хитроумный бизнесмен скупил активы и акции многих европейских банков. Последние поглощения потребовали таких затрат, что Fitch пришлось подтверждать рейтинг банка, но долгосрочный рейтинг дефолта эмитента был оставлен на уровне АА, и прогноз остается стабильный.
Будущий блестящий богослов и папа Римский в юные годы был членом гитлерюгенда.
Так, значит, Филипп Борух-Баррозо решил поправить свои дела с помощью сведений какого-то немца, — подытожил про себя глава российского отделения банка Santader Джузеппе Бутилльоне. Но делиться ему придется с самим папой Римским, — усмехнулся пассажир самолета, находившегося в воздухе на полпути между Москвой и Римом. — А папа наш, между прочим, в юности был членом нацистского гитлерюгенда, и это краеугольный камень его святейшей биографии. И хотя биограф папы спешил заверить, что тот «был в гитлерюгенд очень недолгое время, и никогда не был активным членом», это мало меняло координаты бытия «виновника».
Потому как были те, кто точно знал, что святейший папа был не только в гитлерюгенд, но и прошел более значимые для его будущего школы: Наполас и Орденсбуг.
При том, что Napolas (Nationalpolitische Erziehungsanstalten; Национал-социалистические воспитательные учреждения), созданные 20 апреля 1933-го, — учебные заведения для подготовки нацистской элиты, где весь процесс строился по образцу старых прусских кадетских корпусов. Обучение длилось 4 года. Кроме общеобразовательных дисциплин, ученики обучались верховой езде, гребле, фехтованию, боксу или вольной борьбе, вождению мотоцикла, пилотированию самолетов, др. Избранные, определенные властью как будущая элита нации, гордо назывались детьми Гитлера, а их обучение контролировалось офицерами СС.
Орденсбурген — элитная программа «Рыцарские замки», которые обеспечивали подготовку нацистской элиты; рассчитана на годичное обучение. Всего учреждено 4 замка, где занималось по 1000 юнкеров в каждом. «Замки», наполненные мистикой средневековых тайных рыцарских братств, были заветной целью многих юношей Третьего рейха. Впоследствии выпускники программы Орденсбурген стали разведчиками, политиками, банкирами, церковными служителями, адвокатами, инженерами, медиками, служили в армии и ВМФ…
Только 20 процентов желающих могли стать учениками Napolas и еще меньше — рыцарями «замковых университетов». Да, не многие юноши становились избранными… а вот будущему папе удалось преодолеть барьер высоких требований, и даже преодолеть возрастной барьер, ведь его отец был лучшим другом и бывшим сослуживцем по криминальной полиции Баварии Генриха Мюллера.
После выбора этого папы правительство Израиля поспешило отчитаться, что «видит в молодости нового папы позитивную сторону»; а израильский министр иностранных дел высказался в том духе, что «новый папа, я уверен, будет могущественным голосом Церкви против всех форм антисемитизма». А их собрат подкрепил эти слова делами: поставил своего доверенного человека, женатого, между прочим, на кузине Боруха, на пост президента Банка Ватикана. Вот как ныне решаются дела в мире, — подумал Джузеппе Бутилльоне, грустно вздохнув в ожидании назначенной встречи.
Глава 17
И отчего все события пошли иным порядком, отчего вместо взаимовыгодного тщательно спланированного обмена он получил известие о гибели клиента? И откуда только на его голову взялись все эти люди: какая-то журналистка, какой-то помощник, спасающий ее от запугивания? Ведь клиент был у него на крючке, под постоянным негласным присмотром Wolf’a, которого Бутилльоне подключил к игре, а тот, в свою очередь, использовал товарищей для постоянного надзора над «одним важным наци» (как представил его Бутилльоне). Причем было обговорено полное невмешательство в происходящее, главное состояло в том, чтобы банкир всегда был в курсе передвижений важного лица, и оттого слежка больше выглядела как охрана, что вполне устраивало молодых неонацистов, скрывшихся под вывеской спортивного клуба.
Но в чем же прокололся Wolf, неужели это он или кто-то из его дружков навели на фон Краузольда убийцу? И кем был этот таинственный исполнитель, не из рядов ли самого Wolf’a, и чей заказ он исполнил — вот вопросы, которые требуют ответа, а ответа-то нет…
Банкир еще раз вздохнул, и понял, что его сосед покосился на него, не решаясь: то ли задать вопрос о самочувствии, то ли утешить, что с рейсом все будет в порядке.
Когда Бутилльоне получил приказ встретиться с фон Краузольдом, он уже знал, что клиент через польские каналы вышел на людей из Ватикана, выведших его прямиком на папу. Папа же дал добро главе своего банка на передачу крупной суммы наличными за сведения конфиденциального характера, получаемые в виде данных на электронном носителе. Пожалуй, это был первый случай такого щедрого раскошеливания Церкви за последнее столетие. Куда там сделки предыдущего папы, выделившего миллионы долларов полякам или на покрытие долгов ватиканского банка и Банка Амброзиано.
Деньги для фон Краузольда ушли на счет в офис Santader, г. Москва; так как искомый клиент находился в России и пожелал получить деньги именно здесь. Но почему в России и почему наличными, если клиент немец и волен свободно передвигаться по еврозоне, да и по всему миру — это для финансиста казалось непостижимой загадкой. Впрочем, Краузольд мог, в конце концов, дать взятку России как искупление за грехи всех тех, кто нацистским сапогом топтал эту землю. Но Джузеппе Бутилльоне был далек от сентиментальности и бессмысленного меценатства, он мыслил только категориями начисления.
Если бы только не эти обстоятельства, то, что он упустил случай предъявить Ватикану реальные сведения об упрятанных сокровищах Третьего рейха, бесценных артефактах истории и искусства, о тайных счетах, разбухших за десятилетия от процентов… Тогда бы он мог сокрушаться совсем по иному поводу. Он мог бы выставить себя оком недреманным, и потребовать, чтобы были предприняты усилия против тех, кто в России пытается опорочить светлое имя их финансовой корпорации, и чтоб в мировой прессе была развязана кампания против публикаций, подобных той, что лежала сейчас в его дорогом кожаном портфеле. Секретарь, собирая босса к отлету, упаковала все заранее приготовленные бумаги, среди них (на русском и в переводе на итальянском и испанском) находилась статья кандидата исторических наук Четвериковой, названной в СМИ «серьезным специалистом по Ватикану и «Опус Деи»».
