Зрантор продолжал озвучивать свою точку зрения:
— Мы воспитываем сильных и независимых личностей из людей, способных мыслить вне критериев, которые ограничивают свободу. Мы не хотим формировать из человека бесхарактерного червя, подчиненного неизвестно каким целям. Наша свобода такова, что мы даже не запрещаем создавать хаос, но используем его в благих целях. Если кто-то получает блаженство, творя хаос, мы не противимся. Что насчет войн, то это — временные меры. Мы проводим работу по унифицированию человечества, и придет время, когда войн не будет вообще. К моменту принятия людей в наш Имперский союз на Земле будет идеальный порядок. Все человечество будет представлять собой отлаженный четкий механизм из стали и живого белка, с помощью которого мы завоюем все миры. Именно этого вы и боитесь! А управлять человечеством будет самый достойный и сильный человек. Мы прилагаем усилия к его воспитанию. Вы ведь в курсе, что в Имперском союзе идеальная дисциплина и порядок. Мы воюем только с не определившимися, находящимися во внешних областях.
Ээлон не согласился:
— Вы прекрасно осведомлены, что хаос ведет к полному разложению и потере состояния бытия. Насаждая в людях грех жажды власти, бездуховность, половой разврат и другие пороки, вы действуете противно природе человека, что приведет его к гибели.
— Если они хотят этого — это их дело. Но гибель их материальных оболочек — это не гибель. С нашей точки зрения, они приходят к нам, и мы продолжаем обучение. Гибнут же от пороков только глупцы. Наиболее одаренные наши последователи живут довольно долго и, используя свободу, переходят к нам, имея уже большой багаж силы.
И потом, я еще раз хочу повторить: мы не превышаем дозволенных частот ментального воздействия. Ваши миры тоже приставляют к людям хранителей. Также и ваших зеленых индиго немало на планете. Люди сами решают, с кем быть. И вы не можете не согласиться, что наша часть больше вашей. Мы не властны над теми, кто идет за Владыкой Спасителем. Но и те, кто идет к нам, являются нашим достоянием. А таких, как я уже сказал, большинство. И еще: мы с самого начала были против создания людей в том виде, в каком они были созданы. И вот когда наша правота подтверждается, нам же и идут упреки.
— Да, с самого начала вы поспешили их испортить, — Ээлон отвернулся от своего оппонента, ощутив вдруг глубокое омерзение от всей этой процедуры общения. Но силой духа сумел побороть эти чувства и опять овладел собой. Зрантор между тем продолжал:
— Мы их не испортили. Мы улучшили их расу. Сейчас наиболее удачные экземпляры дошли до наших уровней и уже включены в Империю. Более того — у нас есть хорошее потомство на Земле. Система нашего образования пока еще не доработана, но в целом, мы считаем, удачна. И она создаст нового человека.
— Уготованное вами будущее для людей — это жуткое пребывание в ваших мирах, которые являют собой лагеря, спаянные страхом и ненавистью. В них отсутствует любовь. Вы четко осознаете, что у вас исчерпываются ресурсы, и вы судорожно цепляетесь за человека как за инструмент, который позволит вам еще долго находиться во внутренней области. Как раньше вы завидовали людям, так завидуете им и сейчас. Вместе с вашим Владыкой. — Ээлон отвернулся от Зрантора и сел в свое кресло.
— Так мы ни до чего не договоримся. Вместо конкретики вы начинаете переходить к полемике. Я требую совместного обращения в верхние миры с ультиматумом о прекращении действий миротворца. — Зрантор опять привстал и поднял руку, указывая пальцем в верхнюю часть купола. — А о любви говорить, вообще не стоит. Мы признаем только порядок и справедливость, основанную на интеллекте. А наша ценность — это накопление первичной силы, — добавил он, снова усаживаясь в кресло.
Ээлон ответил, впервые иронично улыбнувшись:
— Мы считаем, что это дело людей с планеты Земля. От себя скажу: я даже рад тому, что им дали такой шанс.
Зрантор опять не смог усидеть на своем месте:
— В таком случае мы…
Он не успел договорить. В этот момент под самым куполом зала, где сходились грани прозрачного кристалла, вспыхнул и стал расширяться светящийся шар из напряженной, ярчайшей, как бы плазменной субстанции. Импульс световой волны осветил все пространство вокруг.
— Приветствую тебя, Владыка Радомир! — Ээлон преклонил колено и, учтиво сложа руки у груди, поклонился, обращаясь к светящемуся шару.
— Приветствую творцов! — Зрантор наклонил голову и прикрыл глаза рукой.
Световой шар несколько ослабил свечение и преобразовался в человеческую фигуру двенадцати метров ростом, облаченную в сверкающее длинное платье. Лик человека был величественен и прекрасен, с идеально правильными утонченными чертами, обрамленными ниспадающими на плечи белыми волосами и такой же белой, искрящейся светом бородой.
— Ваш спор ни о чем, — голос Владыки насыщенным сопрано прозвучал в воцарившейся тишине и отразился эхом от стен купола. — Происходит то, что предначертано. В махакальпе смертным в критические моменты дается шанс исправить карму человечества. Это было и будет. Это — постановление самого Всемилостивейшего Владыки. И если Империи что-то не по нраву, она может попробовать обратиться к Высшим Началам.
Зрантор хотел было что-то возразить, но не нашел, что сказать. Рассудок его замутился, и он уже решил было бросить вызов явившемуся так не, кстати, огненному Владыке, как услышал, внутри, себя голос своего повелителя: «Оставь, Зрантор! Отходите! Пусть случится предписанное. В конце концов, они забывают, что миротворец — лишь один из смертных. Он даже не сын богов. Мы как всегда найдем необходимый ход в этой игре».
Великий конгресс окончился быстро как никогда. Вопрос о сроках и возможности вступления человечества в Галактическую конфедерацию не поднимался. Имперский союз также не рассматривал возможности присоединения к себе Земли. Никто не знал, что может случиться дальше. Аркатандр, покинутый всеми участниками конференции, плыл в бездне пространства одиноким свидетелем великого противостояния, начавшегося в незапамятные времена. Лишь один дозорный экипаж звездолета остался для поддержания его жизнеобеспечения.
Глава 23
Две обнаженные девушки лежали на белом песке почти у самой воды. Небольшие волны накатывали на берег. Когда волна отступала, мокрые песчинки искрились на солнце. Невдалеке под пальмами были накрыты столы — всевозможные фрукты, напитки… Белоснежные шезлонги, укрытые от палящих лучей такими же белыми абажурами, стояли тут же, у пальм, огромные листья которых слегка покачивал ветерок с моря.
На берегу кроме двух прекрасных девушек не было ни единого человека.
Рассолина, так звали одну из них, повернулась со спины на живот и, приподнявшись на локти, погладила лежащую рядом темноволосую подругу.
— Скажи, Марго, что же теперь будет? — в ее голосе чувствовалась тревога.
— Ничего не будет, — женщина, к которой обращались, села, стряхнула прилипший песок с рук, собрала распустившиеся пряди черных волос в пучке на затылке, умело завязав каким-то неизвестным современным модницам способом.
