Он, оказывается, доволен моими действиями. Я ткнул подбородком в одну из кнопок, расположенных внутри шлема. Бортовая радиостанция скафандра определила частоту, на которой работал передатчик копа и внесла её в чёрный список. Теперь он не сможет со мной связаться.
Секунду спустя я пожалел, что говорил с Сидоровым по каналу связи с командирами, а не по общему каналу. Пусть бы рота поржала над копом. Однако, он чуть не расколол меня. Надо быть осторожнее.
Тьфу ты! Из-за того, что капитан отвлёк меня, я пропустил одну мишень и ракета ушла мимо цели. Впрочем, это был единственный промах. Отстрелялся я на «хорошо». Вполне достаточно, хотя, если бы не чёртов коп, мог бы получить оценку «отлично».
По окончании стрельб нас погнали на склад сдавать скафандры, а потом на обед. После обеда ожидалось прибытие начальства, поэтому офицеры не расходились, а кучковались то тут, то там в ожидании проверки. Командир полка бегал от одной кучки офицеров к другой, требуя, чтобы они немедленно занялись каким-нибудь делом, а не стояли столбами. Поскольку никаких срочных дел не было, офицеры с деловым выражением на лицах отдавали полковнику честь, разворачивались и строевым шагом уходили прочь, а когда командир полка скрывался из виду, собирались снова.
После обеда выдалось с полчаса свободного времени, которое я, как и большинство новобранцев, решил провести лёжа на кровати. Едва я упал лицом в подушку, рядом на свою кровать уселся Васян и сообщил новость:
— Наш стукач Сява желает подружиться со мной.
— У? — вопросительно промычал я в подушку.
— Только что подходил ко мне и сказал, что видел, как ты выходил ночью из казармы. Вроде как он ночью проснулся и увидел.
Я повернулся на бок, чтобы было удобнее говорить с Васяном.
— Складно брешет, мерзавец, — сказал я ему.
— Точно. Ты же не выходил, а через окно вылезал.
— Так чего он хотел-то?
— Чтобы мы вместе придумали, что говорить копам, чтобы они нас не поймали. Ну, я сказал, конечно, будто ничего не знаю и что ты всю ночь дрых как сурок.
— Понятно, — зевнул я. — Решил, что раз мы друзья, то ты должен знать, если я ночью отлучался из казармы.
— Ну, так ведь он правильно решил.
— С меня пиво, — пообещал я отблагодарить друга за помощь.
К нам подошёл Ероха и уселся рядом с Васяном.
— Угадайте что, — улыбаясь сказал он.
— Подцонов захотел с тобой подружиться? — предположил я.
— Угадал, — удивлённо согласился Ероха. — Как узнал?
— Ты не один такой обаятельный, — я потянулся. — Васян ему тоже нравится.
Ероха вопросительно глянул на Васяна. Тот в ответ скорчил зверскую рожу.
— Понятно, — разочарованно протянул Ероха. — Сюрприз не получился.
— Получился, — успокоил я его. — У меня сегодня день сюрпризов.
И я рассказал друзьям о том, как чуть не раскололся.
— Значит, они с тебя не слезут, — сделал вывод Ероха.
— Слезут, — возразил я, устраиваясь поудобнее на кровати. — Вопрос только когда.
— Через два месяца, — обрадовал меня Васян. — После выпуска из учебного полка.
— Рота! Выходи строиться! — заорал дневальный.
Надо было выходить на плац для дневного развода.
Едва наша рота построилась на плацу, как со стороны парадного входа раздался вопль дежурного офицера:
— Полк! Смирно!
Это прибыло долгожданное начальство. Мы повернулись в сторону вопившего и замерли. Через парадные ворота въезжал угловатый флаер-джип зелёного цвета с открытым верхом. На заднем сиденье флаера сидел пузатый тип с носом, напоминавшим небольшую картофелину и кустистыми бровями. Золотые погоны, золотые же аксельбанты и четверть квадратного метра орденских планок на груди. Генерал.
Въехав на территорию части, флаер-джип остановился и генерал сошёл на землю. Широкие красные лампасы на брюках. Представительный дядечка. Дежурный офицер подошёл к нему, отдал честь и что-то протараторил. Генерал отдал честь в ответ и отдал короткую команду. Офицер повернулся к плацу и крикнул:
— Вольно!
Мы снова повернулись лицом к середине плаца. Возле генерала, тем временем, собиралась кучка старших офицеров во главе с командиром полка.
Я ожидал, что прибывший генерал захочет посмотреть, чему научились новобранцы за тот месяц, который провели в учебном полку. Наверное, даже устроит какие-нибудь учения с боевыми стрельбами. В целом, такая перспектива мне нравилась. Это была та служба, к которой я стремился, поэтому прибытие высокого начальства нисколько меня не смущало.
Первым делом генерал, в сопровождении командира полка и нескольких офицеров помладше, пошёл в столовую. Там он провёл минут двадцать. Полк в это время стоял на плацу не двигаясь с места, в ожидании неизвестно чего.
Когда генерал с офицерами вышел из столовой, до плаца донёсся его крик. Разобрать слова было невозможно из-за большого расстояния, но было понятно, что генерал чем-то сильно недоволен. Командир полка и сопровождающие офицеры смотрели вниз, не решаясь поднять взгляд.
Затем начальство пошло в парк боевой техники и провело там минут сорок. Мы продолжали стоять как вкопанные. Возвращаясь из парка, генерал продолжал орать, офицеры, ходившие с ним, стали очень хмурыми и как-то даже ссутулились. Видимо полководец, проводя проверку, употреблял не только цензурные слова.
Затем настал черёд посещения казарм. На это у генерала ушёл целый час. Выходя оттуда, он уже не орал. Наверное, выдохся, но лица офицеров стали чернее тучи. Когда они вместе с генералом выходили на плац, мне даже стало их немного жалко.
Выйдя на середину плаца, генерал рявкнул:
— Смирно!
Мы вытянулись в струнку и замерли. Он продолжил:
— За проявление недостатков во время проверки, объявляю выговор командиру полка.
Полковник отдал честь и громко ответил:
— Есть!
— Таких безобразий надо ещё днём с огнём поискать! — заводился генерал. — Сколько ложек в столовой не хватает? — обратился он к командиру полка. — Не слышу!
— Две, — ответил полковник, опустив голову.
— Две! — повторил генерал. — Военное имущество утеряно! А вы как ни в чём не бывало построились! Как будто я вам не указ!
Я потихоньку начал улыбаться. Слушать гневного генерала было ещё интереснее, чем гневного полковника.
— Почему на броневиках не видно кто у них главный? — продолжал он свою отповедь. — Как вы сами командуете где кто? А если тревога и перепутаются? Это же боевая обстановка!
— Исправим, — потупившись ответил полковник.
— На каждую единицу повесить табличку с указанием фамилии водителя и командира!
